Калининградский сувенир

Мирон правда ничего не говорил. Он молча посмотрел на небо, вытер с лица капельки влаги, буквально висящей в воздухе, вздохнул и молча забрался на заднее сидение автомобиля.

— Слушай, а ты всегда открываешься так рано? — закурив, спросил я у приятеля, когда мы уже выруливали со двора. Сигарета, конечно, неважная замена завтраку, но и круглосуточных кофеин в Чикаго, как называли Чкаловск местные, в поле зрения тоже не наблюдалось.

— Я стараюсь начинать работу не позднее шести утра, — пояснил Костян, выруливая на окружную. Сегодня, в отличие от вчерашнего вечера, он вел машину уверенно, но очень аккуратно. — Как правило, первые два часа у меня золотое время. Местные алкаши тащат сдавать то, что им удалось где-то спереть ночью. Причём чаще всего они сдают это по цене чёрного лома, а если покрутить и рассмотреть повнимательнее, то оказывается, что можно отыскать много деталей из цветного металла. Цветмет — это уже мой чистый заработок. Особенно хорошо, когда приносят старые бытовые приборы. Там иногда попадаются в пайке золото или платина.

Трафик на дороге был скудный. Вернее сказать, его практически не было. Это не Москва, по сто километров в один конец никто ездить не будет, поэтому и просыпаться можно попозже. Минут за десять мы пролетели кусок дороги по окружной и свернули в город.

— Ого, какая громадина, — прильнул к окну Мирон. — Андрюха, это что, форт? Как ты рассказывал?

— Да, третий, — ответил я, рассматривая места, в которых прошла определенная часть моего детства. Рассвести пока не успело, поэтому крепость производила еще более монументальное впечатление. Громадина защитных сооружений буквально нависала над дорогой темной горой, где подсвечивалась лишь трасса экстремальных гонок.

— Обалдеть! Там еще и трасса для мотоциклов есть! — продолжал восторгаться мой напарник. — А почему третий? А там глубокие подземелья? А в них сейчас можно побродить?

— Бродить там и светлое время не слишком безопасно, — усмехнулся я, вспомнив, как мы однажды все вместе сначала искали, а потом откапывали одноклассника. — Потом расскажу пару интересных историй.

Я отвлекся, потому что понял, что Кузнечик снижает скорость и заруливает в гаражный кооператив буквально в километре от форта.

— Ты серьезно? — изумился я. — У тебя точка по приему металлолома рядом с третьим фортом? Тебя должны были завалить неразорвавшимися снарядами и откопанными стволами. Здесь же все вокруг просто усыпано подобными сюрпризами!

— Ну скажешь тоже, засыпать! — фыркнул Костян. — Но веселые инциденты иногда случаются. В прошлом году какие-то умники решили поставить решетку на центральный вход в форт, типа чтобы туда не ходили гулять с собаками, и детишки по подвалам не лазили. Так она простояла буквально два дня, и сами же детишки эти ворота спилили и принесли мне на продажу.

— Чудны дела твои, — покачал я головой. — Когда-то мы облазили здесь каждый подвал, и никому в голову не приходило ставить решетки или хотя бы предупреждающие таблички. Наши мозги тренировались самостоятельно, и мы точно знали, куда идти можно, а куда не стоит. А сейчас? Без указателя или еще лучше стрелочки на полу никто и шагу не ступит.

— Поколение ЕГЭ, — вздохнул на заднем сиденье Мирон. — Они не виноваты, что их натаскивают на тесты, просто привыкли, что у каждой задачи должны быть варианты ответа. Здесь такая же ситуация. Если стрелка нарисована, то надо либо идти по ней, либо не идти, а вот самостоятельно выбирать дорогу людей научить забыли.

Мы припарковались у одного из боксов в самом дальнем конце гаражного комплекса и начали выбираться из машины.

— Кстати, Мирон, — вспомнил я. — Думаю, что тебе понравится история. Когда-то давно мы с друзьями приезжали на этот форт с ночевкой на выходные. И поскольку мероприятие стало достаточно регулярным, то мы облюбовали один из казематов во-о-он на том холме.

И я показал рукой напарнику в направлении восточной оконечности форта.

— Так вот, — продолжал я. — Со временем у нас там появились чурочки для вечерних посиделок, кто-то притащил керосиновую лампу, в общем, сплошная романтика. И представь себе наше удивление, когда однажды в пятницу вечером приезжаем мы для традиционных посиделок, а в нашем каземате копошатся какие-то непонятные товарищи.

Я вздохнул, вспоминая эмоции тех дней, и потащил из кармана сигареты.

— Мы естественно к ним. Господа хорошие, давайте по-человечески, это наше место, и мы здесь уже давно обитаем, так что будьте любезны освободить жилплощадь. А они в ответ говорят: «Ребята, да не переживайте, мы археологи, буквально на полчаса», и бумагу с гербами и печатями нам показывают.

— Прикольно, — оценил мой рассказ Мирон, глаза которого уже начали поблескивать от любопытства. — И что дальше?

— Да что дальше? — снова вздохнул я. — Мы ночевали в этом каземате год, и представь себе наше изумление, когда они на наших глазах откапывают большую шкатулку золотых монет. Буквально на штык лопаты в землю была закопана. Оказывается, мы столько времени в прямом смысле этого слова спали на золоте и даже не подозревали об этом.