Kalip

— Регулярно! В твоей ванной всё для этого будет. Ты должен быть всегда чистым. Это полезно в гигиенических целях.

— Я обещаю, — Кай понимал, что гигиенические цели здесь были совсем другие. Но не стал ничего говорить Максуду. Он хотел как можно быстрее отсюда уйти, — ты сказал, что лишь две плохие новости, я надеюсь, это всё.

— Да, всё. Пойдём.

Максуд встал и как не в чём не бывало пошёл из кабинета, также ведя под локоть Кая.

— Куда мы идем?

— Тебе пора принимать ванну.

Кай не стал спорить. Сейчас ему было всё равно. Слишком много всего. Но главное, он так и не смог разобраться и понять для себя, что происходит в его жизни.

***

В этот вечер, после всех ванн и растирок, Кая странно одели. Раньше так его не наряжали: слишком тонкие шаровары, сверху полупрозрачная туника, затем тонкий пояс, потом халат, опять слишком тонкий и прозрачный, потом опять пояс, опять халат, чуть плотнее. На ноги надели красивые в восточном стиле сандалии без пяток. На руки браслеты, в уши серёжки, на шею повесили нитки жемчуга. Пришёл юноша и стал подводить ему глаза, наносить тени, блеск на губы.

— Максуд, я куда-то иду?

— Да. Ты всё узнаешь, — спокойно ответил Максуд, наблюдая за процессом его преображения.

Кай сначала решил ещё раз спросить, но зачем? Если скоро он и сам всё узнает. Попытаться сопротивляться такому одеванию тоже глупо — при таком количестве слуг и чудных настойках Максуда его свяжут, напоят, и вот тогда он точно попал. Лучше быть в сознании и всё помнить.

Когда Максуд убедился в его красоте, как он сам это называл, они пошли по коридорам в направлении ночной половины.

Кай не разрешал себе думать об этом… он просто шёл.

Максуд привёл его в комнату, слишком большую для спальни, но в центре стояла огромная кровать с красными, свисающими на неё балдахинами. Роскошный красный ковёр закрывал всё пространство. На нём лежали подушки из шёлка с золотыми орнаментами. Невысокие мягкие кресла и диванчики стояли у стен. На изящном столике были фрукты, восточные сладости и разные напитки. Пол стены украшало зеркало, ещё одно было на потолке.

В целом, обстановка навивала не радужные мысли о том, чем здесь занимаются.

Максуд провёл его в центр комнаты и, поклонившись, вышел.

Кай опять прогнал все мысли. Просто стоял и ждал. Услышал шаги, обернулся.

Это был Аршад. На Шейхе были одежды, похожие на те, что сейчас были на Кае. Кай решил, что это какой-то вариант ночного одеяния, принятого здесь.

Аршад сначала замер, оглядывая его с головы до пят, потом стал приближаться — мягко, плавно.

Кая напугали глаза Аршада, они были слишком откровенны в его желании. Он отступил, но Аршад сделал рывок и заключил его в объятия. Придержал, почувствовал, что он не дёргается, отпустил. Перевёл руки с его спины на плечи, потом начал гладить их, то спускаясь к локтям, то опять поднимаясь к плечам.

Прикоснулся рукой к его подбородку, провёл по нему, приподнял и стал склоняться к губам.

— Аршад, не надо, — выдохнул Кай в его губы.

— Ты такой красивый, моя Роза пустыни, — губы Аршада прикоснулись к его губам.

— Не надо, — Кай попытался дёрнуться, но сразу почувствовал, что заключён в железные объятия.

— Прекрасная Роза пустыни..., — губы Аршада уже практически накрыли его губы.

Кай выставил две руки вперед и упёрся в грудь Аршада, а потом вспомнил, что сделал то, за что отрубают эти самые руки.

Он побледнел, поднял глаза. Взгляд Аршада был смертельно-чёрным.

— Ты знаешь, что за такое бывает?

— Да, — прошептал Кай, опуская руки, старясь больше не дотрагиваться до него.

Аршад отпустил его, отступил на шаг назад и продолжал смотреть. Кай стоял бледный и растерянный, понимая, что потерять две кисти руки, когда ты только начинаешь жить — это очень страшно.

— Ложись на кровать!

Кай в состоянии аффекта побрёл в сторону кровати и лёг на неё.

Аршад сел рядом. Взял его руку в свою.

— У тебя очень красивые руки, — он рассматривал его кисть, — такие тонкие пальцы, — затем он завёл его руку вверх и застегнул на кисти наручник. Точно так же он сделал и со второй рукой.

Кай и не заметил, что эта кровать была ещё и оборудована заранее всякими приспособлениями.

— Я прощу тебя за твой поступок. Но запомни — это в первый и последний раз, — затем голос Аршада смягчился, — за это ты подаришь мне поцелуй.

— Я не могу.

— Почему?

Кай отвернулся. Аршад повернул его подбородок.

— Почему? — он заглянул в глаза Кая.

— Мужчины не могут целоваться друг с другом.

— Почему? Ты говоришь глупости.

— Аршад, я не девушка. Почему бы тебе не поцеловаться с девушкой?

— Я хочу поцеловаться с тобой.

— Это неправильно. Мы не можем с тобой целоваться.

Аршад опят поймал его подбородок, повернул лицо на себя.

— Ты ни разу не целовался с парнями?

Увидев ответ в глазах Кая, Аршад отпустил его подбородок, его лицо выражало изумление.

— Ты такой красивый. Почему ты не разу с парнями не целовался?

— С парнями нельзя целоваться, — опять упрямо ответил Кай.

— Ты что, в монастыре воспитывался?

— Нет.

Аршад опять замолчал, задумчиво стал водить пальцами по лицу Кая, провёл по тонкой линии нервно сжатых губ.