Kalip

Штормами годы промчатся,

Жизнь разделяя на части,

Но не по мне Правду узнать в одночасье.

Как велик океан.

Велик океан...

Как сохранить мне в пути искренность?

Тебя не просто найти, истина,

Быстрыми реками странствий.

Мы затерялись в пространстве,

Была возможность остаться,

Но не по мне

Тихого берега братство. Как велик океан.

Велик океан...

Пока он пел, Прохор бросал на него взгляды, думая о том, что и не знал, что у его друга такой голос.

«Какой он классный! Как хорошо, что мы друзья. Я горжусь тобой!».

Аккорды стихли, ребята зашумели, стали требовать еще спеть. Но Кай наотрез отказался, сказав, что в другой раз.

Сейчас от него отстали, но потом он пел для них на каждой их посиделке, настолько его пение и голос завораживали и притягивали. Пацаны каждый раз ждали его концерта, слушали его пение и восторгались в душе. Ведь несмотря на всю неприглядную правду их жизни, которую они вели, их души были юны и чисты, они еще не зачерствели полностью.

***

Прохор, как старший брат, с одной стороны, оберегал и защищал Кая от жестокостей этого мира, с другой стороны, ввел его в этот мир, понимая, что его друг все равно с ним столкнется. Так пусть лучше он это узнает от него и под его контролем. Так постепенно Прохор приучил Кая пить разные алкогольные напитки. Он помогал ему понять и разобраться в их действии и определить свою меру для себя. Однажды он позволил Каю напиться чуть ли не до потери пульса, а на другой день злорадно ходил и издевался над ним, видя, как тот, полуживой, с страшной головной болью лежит на кровати.

Кай делал выводы из таких экспериментов и открытий. Он узнал последствия чрезмерных возлияний, которые ему не нравились, и ему не понравилось терять контроль над собой. Поэтому если он пил, то мало и контролировал, что пить и сколько.

Курить он начал после того случая зимой, когда теплый огонек согрел его душу в холодной зимней ночи. Но курил он тоже редко, только когда хотел опять почувствовать это тепло горящего огонька на конце сигареты.

Теперь, повзрослев, он больше времени проводил в их квартире. Как-то после очередного успешного дела ребята пригласили «девушек» для празднования их успеха. Кай присутствовал на таких вечеринках, но его еще считали маленьким, поэтому, что пацаны делали с девушками, уходя в соседние комнаты, он только догадывался из разрозненной информации, которую узнал для себя по этому начинавшему волновать его вопросу. Всю информацию он мог подчеркнуть только из книг в библиотеке, где проводил время. Из произведений, прочитанных им, понял лишь то, что происходит недосказанное авторами этих произведений между мужчиной и женщиной, когда за ними закрываются двери и они остаются наедине. Попытавшись найти ответ в научной и медицинской литературе, узнал о физиологии данного процесса и отличия противоположного пола. На этом его познания закончились.

Вечеринка была в самом разгаре. Прохор вернулся довольный из комнаты, куда уходил с девушкой намного старше него. С коварной улыбкой на лице он подсел к Каю на диван. Это уже третий раз, когда Кай видел эту улыбку на лице Прохора. В первый, когда тот давал ему рюмку водки в первый раз выпить, второй, когда подносил к его губам сигарету для первой в его жизни затяжки, и сейчас на губах у его друга была та же улыбка. Причем, вокруг все тоже заговорчески шушукались и переглядывались.

Почувствовав заговор против себя, дернулся, чтобы встать с дивана, но сильная рука Прохора на его плече удержала его на месте.

Прохор засмеялся.

— Расслабься! Что напрягся?

— А что у вас всех такие лица? — Кай попытался опять встать, но не смог.

— Да вот с пацанами мы посовещались и решили. Ты вроде в драке круче нас всех, а вот еще не мужик. Ты ведь с девушкой не спал? — спросил Прохор и засмеялся, — да я и так знаю, не спал!

Все заржали.

Кай нахмурился и опять попытался встать с дивана.

— Да ладно, мы же не в обиду. У всех когда-то был первый раз. Вот сегодня у тебя будет впервые.

Кай не доверчиво посмотрел на Прохора.

— Ребят! Рюмку коньяку для храбрости бойцу налейте! — не обращая внимания на смотрящего на него Кая, крикнул Прохор.

Принесли коньяк.

— Пей! — скомандовал Прохор.

Кай выпил.

— А теперь пойдем.

Прохор встал и, не отпуская плеч своего друга, повел его к двери, из которой сам недавно вышел.

— А то Маруся уже заждалась тебя, — с этими словами Прохор втолкнул его в комнату и закрыл за ним дверь.

В комнате были занавешены шторы, и горел в углу торшер. На смятой кровати сидела полуголая девушка и улыбалась, видя, как он застыл, пригвожденный к полу.