Каллокаин

– Конечно, помню. Так странно. Во-первых, я ни с кем раньше не был знаком. То есть в этом-то как раз нет ничего странного. Если люди в свой свободный вечер уходят из дому и собираются вместе, так уж, наверное, чтобы обсудить какое-то дело, работу или еще что-нибудь – ну, скажем, как лучше провести праздник или как написать прошение начальству, в общем, что-нибудь такое. И ничего удивительного нет. Но здесь-то совсем другое – они вообще ничего не обсуждали. Так, сидели и болтали обо всем на свете, а то и вовсе молчали. Иногда они так долго молчали, что я просто пугался. А знаете, как они здороваются? Берут друг друга за руку! Ну какой в этом смысл? Во-первых, негигиенично, а во-вторых, это же просто стыдно – нарочно дотрагиваться до тела другого человека. А они говорили, что таков старинный обычай и они только возобновили его, но если кто не хочет, то может и не делать. Они никого ни к чему не принуждают. Но вначале я их боялся. Нет ничего противнее, чем сидеть и молчать. Кажется, что другие видят тебя насквозь. Как будто ты совсем голый, нет, даже еще хуже, в моральном смысле голый – понимаете? Особенно когда кругом пожилые люди. Потому что они умеют так – разговаривают себе, а сами все за тобой замечают. Правда, я тоже так умею, это очень помогает. Чувствуешь себя спокойно, как будто избавился от большой опасности. Но там я так не мог – это не годилось, потому что если они говорили, то совсем тихо, и вид у них был такой, словно ни о чем другом они и не думают. Вообще-то я считаю, что лучше разговаривать громко. Тогда уже никто не может сосредоточиться ни на чем другом, а ты говоришь и говоришь, а про себя думаешь что хочешь. Присутствующие там были такими странными. Но под конец мне там понравилось. Как-то спокойно мне стало, понимаете?

Все не слишком вразумительно. Но юноша принадлежал к числу новичков, его еще не успели посвятить ни в какие таинства. На всякий случай я спросил:

– Заметили вы там какого-нибудь руководителя? Были у них какие-либо знаки различия?

– Нет, как будто не было. Я не заметил.

– Ну а что они все-таки делали? Говорили о том, что уже совершили или что им предстоит совершить?

– Я ничего подобного не слышал. Правда, я и еще кое-кто ушли, не дождавшись конца, не знаю, что происходило потом. Но, прощаясь с нами, один сказал: «Теперь, когда мы встретимся в метро, мы узнаем друг друга». Он произнес это так торжественно, и, понимаете, я и вправду поверил, что узнаю их, не только тех, кого я в этот день видел, а вообще их. В них есть что-то особенное, а что – не могу объяснить. Вот когда я вошел сюда, то сразу почувствовал, что вы (тут он кивнул в мою сторону) не принадлежите к ним, а вот насчет вас (его затуманенный взгляд обратился к Риссену) я не так уверен. Может быть, вы из их числа, а может, нет. Я только знаю, что с ними мне спокойнее, чем с другими. У меня нет такого чувства, что они хотят мне зла.

Я быстро взглянул на Риссена. Вид у него был совершенно озадаченный. Наверняка он никогда не принимал участия в каких-то тайных сборищах, но замечание юноши все же не лишено оснований. Он правильно угадал в Риссене индивидуалистические черты, нечто такое, что в моем представлении ассоциировалось со слепым кротом.

Придя в себя, юноша впал в полное отчаяние, хотя выболтанное им казалось безобидным. Впрочем, насколько я понял, его больше всего беспокоили излияния насчет собственной личности – те самые, что мы, соскучившись, решительно прервали.

– Хочется многие слова взять обратно, – бормотал он. Ноги его не держали, он шатался. – То, что я говорил насчет других, – неправда. Я просто хочу знать, как они ко мне относятся. Не думаю, что они желают мне зла. И насчет того, что я хочу сделать и кем хочу стать, – чистые фантазии, тут нет ни капли правды. Говоря, что с теми странными людьми мне лучше, чем с обыкновенными, я преувеличивал. Хорошенько подумал и понял, что мне лучше с обычными…

– Мы тоже в этом не сомневаемся, – дружелюбно ответил Риссен. – В будущем вам лучше держаться обычных людей. Мы подозреваем, что сборища, на одно из которых вы случайно попали, представляют собою угрозу для Империи. Пока вы вне опасности, но будьте осторожны! А то не успеете оглянуться, как они вас запутают.

После этих слов юноша как ужаленный выскочил за дверь.

Не знаю, какие зловещие планы мы собирались разоблачить, но мы твердо верили, что после ухода юноши и еще нескольких человек со странной вечеринки какие-то планы там строились. И кто-то же должен при этом присутствовать! Мы подробно и основательно расспросили еще четверых задержанных, во всех деталях записывали их ответы, и облик таинственного союза мало-помалу начал вырисовываться перед нами. Не раз мы переглядывались и в недоумении качали головами: можно подумать, что речь идет о сборище сумасшедших – ничего более фантастического я в жизни своей не слышал.