Камбэк

Он хмуро смотрит на деревья, и я беру обе его руки, потирая их прохладную кожу в попытке согреть.

– Эй. Я только и делала, что жаловалась тебе на свою работу. Теперь твоя очередь? – Меня беспокоит, что я не могу видеть полностью его лицо, спрятанное под маской. Я хочу приободрить его, но не знаю, как это сделать здесь, на публике. Я растираю его ладони сильнее, надеясь, что он поймет мой призыв и продолжит говорить.

– Ответ на вопрос как раз возможен. Я разослал несколько песен. Своих собственных песен, под чужим именем. Они были отвергнуты. – Он смотрит на меня сверху вниз. – Отказ пришел прямо перед заключительным концертом нашего мирового турне. Никогда раньше я так в себе не сомневался.

– Джихун, нет. – Я прижимаюсь к нему, чтобы хоть немного утешить. – Тебе стоит поговорить об этом с остальными участниками группы. Принимает ли «Ньюлайт» каждую песню, которую вы с Дэхеном пишете для StarLune?

– Нет. – Его ответ звучит неохотно.

– Вот именно. Не каждая песня выстреливает. Конечно, фанаты могли бы с большей охотой слушать даже не самую удачную песню, но вряд ли они остались бы с вами, начни вы постоянно заваливать их мусором.

– Старри – очень преданные поклонники, – с сомнением говорит он.

– Потому что вы их не разочаровываете.

Его лицо немного светлеет, но потом на него снова набегает тень.

– Если «Ньюлайт» хочет слышать только Дэхена, и никто не возьмет мои песни, не зная, что это я, что мне делать? Кто я, если не Мин и не автор песен для StarLune?

Я беру его под руку.

– Ты еще и Джихун, и будешь пытаться снова и снова, пока у тебя не получится.

С трудом, но сквозь маску я улавливаю, что он улыбается, искренне, и притягивает меня к себе поближе.

– Спасибо тебе, Ари.

40

Мы продолжаем взбираться по все более крутой тропе, и напряжение растет между нами, как стена. Впереди, чуть в стороне от дорожки, возвышается плоская скала. Я увлекаю его за собой и устраиваюсь на камнях.

– Устала? – спрашивает он.

– Сядь рядом со мной. – Когда он садится, я беру его руку и кладу себе на колени, согревая ее ладонями. – Скажи мне, о чем еще ты переживаешь?

– Больше ни о чем. – Он пытается отдернуть руку, но мне слишком хорошо знакомы симптомы увиливания от разговоров о чувствах. То, что Джихун упирается, означает, что дело серьезное, и я ломаю голову над тем, как заставить его открыться. Я полагаюсь на то, что он возьмет на себя инициативу.

– Мы никогда не говорили о том, как это будет выглядеть, когда я вернусь в Торонто. – Я делаю пробный выстрел. – У нас не было разговора о будущем.

Он слегка отстраняется, и я знаю, что попала в точку.

– Ты передумал? – осторожно спрашиваю я.

Секунды ожидания едва не убивают меня.

– Нет. – Когда он наконец отвечает, уверенность в его голосе позволяет мне немного расслабиться, и стена напряжения между нами растворяется. Он поднимает глаза:

– Я беспокоился, что ты передумаешь.

Волна облегчения накрывает меня.

– Ни за что.

Он смеется и прижимается ко мне головой.

– У меня в календаре на следующий год все еще значится наш паломнический тур по Испании, – говорит он.

– Это здорово, но я бы хотела иметь и какие-нибудь более краткосрочные планы.

– Как скоро я увижу тебя снова? – спрашивает он, глядя на деревья.

Я бросаю взгляд на часы, как будто это поможет. Не помогает. Он улыбается и вытягивает руку, показывая свои Cartier на запястье.

– Я надеваю их впервые после Торонто, – говорит он.

На этот раз моя очередь испытывать восторг оттого, что мы носим парные вещи. Я быстро целую его в щеку сквозь маски.

– Планы, – напоминаю я ему.

– В ближайшее время я не смогу вернуться в Канаду, – говорит он.

– Понимаю. Будет ли с тобой все в порядке?

– Вдали от тебя?

Я пихаю его в бок достаточно мягко, чтобы он понял, что это всего лишь проявление шутливой нежности.

– Вкалывая день и ночь и пополняя свою коллекцию гостиничного мини-мыла.

Он корчит гримасу.

– Я путешествую со своим мылом. В отелях оно слишком грубое для нежной кожи поп-айдола.

– На самом деле мой вопрос был не о мыле.

– Я не знаю. – Он хмурится и поправляет шляпу. – Я уже ничего не знаю.

– Я думала, ты живешь сердцем.

Смех Джихуна неожиданно язвительный, из-за чего я удивленно хлопаю ресницами.

– Я полагаю, это работает, только если твое сердце не разделено ровно пополам. – Он качает головой. – Я буду счастлив, зная, что тебе комфортно, а чтобы чувствовать себя комфортно, тебе нужен план. Так что давай его составим.

Со стороны мы похожи на двух секретарей, продумывающих рабочий график для своих боссов. Мы обсуждаем его расписание. Планируем звонки и короткие визиты. Изучаем календарь и гастрольные планы, в которых в обозримом будущем нет дат в Северной Америке. Я рассказываю, сколько всего свалится на меня в офисе, учитывая мою цель стать партнером. Как дети, мы даже придумываем секретный знак, которым он мог бы приветствовать меня в видеочатах.

Все это как раз легко. Самый трудный разговор впереди.

– Ты думал о будущем после StarLune? – спрашиваю я. Его контракт с «Ньюлайт» рассчитан еще на четыре года.

Джихун ерзает на камне, и я сокращаю дистанцию между нами.