Камбэк

– Я не собираюсь продлевать контракт.

– Что?

– Я старею, – как бы между прочим замечает он. – Я не хочу разучивать хореографию, когда мне исполнится тридцать два, и не хочу разочаровывать фанатов, если буду вынужден сбавить обороты из-за возраста. Мне надоело жить по чужому расписанию. Я хочу составить свое собственное. Я хочу появляться на мероприятиях в той одежде, которую выберу сам, не подстраиваясь под стиль четырех других мужчин.

– А твоя музыка?

– Ты и музыка – это все, чего я хочу. Я бы ушел из группы сейчас, но не могу подвести ребят.

Еще несколько месяцев назад я бы сказала Джихуну, что в первую очередь надо думать о себе, но теперь не знаю, верю ли в это сама. Сила, которую он черпает из своих отношений с группой, их взаимная поддержка, поразительны.

– Ты говорил об этом с остальными?

Он отрицательно качает головой.

– Поговорю обязательно, просто я сам для себя все решил совсем недавно. Ты стала катализатором мыслей, которых я слишком боялся, а потому не позволял им всплыть на поверхность. Я не могу быть тем, кто развалит StarLune, но дни в группе превращаются в бесконечную борьбу с самим собой. Мне нужно расти. Это как зуд, который невозможно унять, и это все, о чем я могу думать.

Мы замолкаем, пока я листаю свой календарь.

– Это будет тяжело, – признаю я. – По-настоящему тяжело. Твоя жизнь выходит на новый уровень.

– Ты напугана, даже сейчас.

Я в некоторой растерянности.

– Есть о чем беспокоиться.

– Да, но я меньше волнуюсь, когда знаю, что мы делаем это вместе. Нам надо быть опорой друг для друга.

– Не знаю, получится ли у меня. – Я потираю лицо под маской. – Это самая трудная часть. У тебя есть Кит и все остальные, чтобы помочь тебе. Я тут как будто лишняя. Да я и не привыкла к этому.

Джихун разворачивает меня к себе и заглядывает в глаза:

– Чего ты на самом деле боишься, Ари? Дело в моей карьере? В расстоянии? В моей славе?

– Я боюсь, что ты уйдешь. – Я даже не могу поднять на него взгляд. – Что однажды ты проснешься, оглянешься вокруг и поймешь, что это слишком тяжело, и на этом все закончится.

Он опускает маску, снимает очки, и я вижу выражение его лица.

– Ты усердно работаешь в своей юридической конторе?

– Да.

– Я тоже много работаю. Все время, каждый день. Я не боюсь работы. Я знаю, для тебя это тяжело. Мы будем порознь, но ты не будешь одинока. Я обещаю.

Он стягивает с меня маску и, предвосхищая мой протест, прикладывает палец к моим губам.

– Вокруг никого нет, и мне нужно видеть тебя, когда я говорю эти слова. Ты стоишь того, чтобы за тебя бороться. Мы стоим того, чтобы бороться за нас. Я не могу говорить о твоих чувствах, поэтому скажу о своих. Ни с кем я не чувствую себя таким живым, как с тобой. Миллионы людей смотрят на меня, но никто не видит меня таким, каким видишь ты.

Я отваживаюсь заглянуть ему в глаза и встречаю в них непоколебимую решимость. Он сказал, что никто не видит его настоящего, и это так созвучно моим ощущениям. Он не смотрит поверх моего плеча и не возится с телефоном. Все его внимание сосредоточено на этом моменте, в котором только мы вдвоем, и все мысли его о том, какими мы можем быть вместе.

Я верю ему. Это того стоит.

– Хорошо.

Его лицо расплывается в улыбке.

– Хорошо.

Мы сидим на камне еще с минуту, измученные разговором, но слова Джихуна согревают меня изнутри. И накатывает волнение. Я хочу прогуляться. Хочу просто поболтать. Хочу… Жужжит его телефон.

Джихун смотрит на экран и поднимает бровь.

– Квартира пуста.

– Кит ушел? – Я снова натягиваю маску, как и он.

– Ммм, да. Мы могли бы вернуться.

Я издаю притворный тяжкий вздох:

– И упустить шанс взойти на вершину?

– Гора никуда не денется, а вот хён рано или поздно придет домой.

– Это решает дело. Тогда домой. – В конце концов, я заслуживаю награды. Эта эмоциональная честность – непростая штука.

– Люблю, когда женщина знает, чего она хочет. – Он ведет меня вниз по тропинке.

* * *

В ленивой и неспешной манере мы проводим в постели остаток дня, наполненный глупыми шутками и трепом обо всем на свете. Порой я как будто смотрю на нас со стороны и поражаюсь странности всей ситуации. Мин из StarLune лежит, свернувшись калачиком, рядом со мной, и жмурится от удовольствия, рассказывая о том, почему полезно добавлять майонез в рамен, что, честно говоря, звучит отвратительно.

Так мило. Даже более чем мило, и не потому, что это Мин. А потому что это Джихун, и я влюбляюсь в него еще больше. Что неудивительно, ведь его так легко полюбить. Его недавние слова то и дело всплывают у меня в голове. Ты стоишь того, чтобы за тебя бороться. Мы стоим того, чтобы бороться за нас. Он не обмолвился о том, что я могу предложить ради нас или сколько часов могу отработать. Речь только обо мне, Ари, как о личности, и о нас как о людях.