Камбэк

– «Люкс», как всегда, на высоте, но те женщины – это нечто. – Я бросаю взгляд на его грудь. – Ты можешь двигать грудными мышцами?

– Что?

– Ну, заставить свои грудные мышцы подпрыгивать?

– Никогда не пробовал. – Джихун смотрит вниз, и по его лицу видно, как он пытается. В следующее мгновение мышца под рубашкой подергивается, и он выглядит торжествующим.

Я медленно хлопаю в ладоши.

– Сексуально.

– А еще я умею шевелить ушами. Старри будут впечатлены, если я добавлю это в свой список трюков.

Я выглядываю в окно и убеждаюсь в том, что мы уже какое-то время стоим на месте.

– Что там, не авария ли? Движение медленнее, чем обычно.

Он пожимает плечами:

– Возможно, это моя вина. – Я не врубаюсь, и он уточняет: – Иногда съезжается столько фанатов, что это приводит к пробкам на дорогах.

Как, черт возьми, я могла подумать, что это хорошая идея? Парень одним своим существованием создает чудовищные пробки. Еще более сюрреалистичным выглядит то, что он принимает это как должное. Для него это норма, обычное явление.

– Ладно, – шепчу я.

– А может, и авария. Фанаты не всегда создают заторы.

– Ты действительно думаешь, что авария?

– Нет, – признается он. – Наверное, все-таки из-за меня.

Его тон достаточно непринужденный, но под ним скрывается напряжение, отражающее мои страхи. Я обдумываю новую тему, когда он прерывает молчание:

– Поговори со мной, Ари. Я же вижу, ты чем-то расстроена. Это из-за пробки? Или из-за того, что я уезжаю?

Я смеюсь и тут же внутренне съеживаюсь, потому что смех звучит ломко и насквозь фальшиво.

– Конечно, нет. У тебя работа. Это важно.

– Почему ты так говоришь? – Джихун отодвигается, чтобы посмотреть мне в лицо. – Ты тоже важна для меня. Я хочу, чтобы мы были вместе, и ты скоро приедешь ко мне. У нас все получится.

Нет, не получится. Я хотела, чтобы получилось, но реальная жизнь снова напоминает о себе. Ари и Джихун на расстоянии в полмира друг от друга – это полбеды, но как совместить юриста и к-поп идола? Невозможно, и я наконец вынуждена признать горькую правду.

– Ты будешь занят, когда вернешься, – говорю я медленно, не зная, как сказать то, что должна сказать.

– Я привык к этому. – Его телефон жужжит, и он хмурится, когда заглядывает в экран.

– Что там? – спрашиваю я.

Вместо ответа он показывает мне видео: у выхода на посадку толпа людей с этими звездными палками и транспарантами. Прокручивая запись, я почти не верю своим глазам.

– Это все для тебя?

– Это не так плохо, как может показаться. – Он выключает видео. – Старри будут в шоке, когда увидят Хёна Кита и Дэхена, поскольку насчет них информация еще не просочилась, – добавляет он. – Это отвлечет от меня внимание.

– Разве в аэропорту нет VIP-терминала или чего-то в этом роде? Зачем тебе нужно пробираться сквозь толпу?

Он одаривает меня кривой улыбкой.

– Ради фанатов. «Ньюлайт» хочет, чтобы нас увидели.

Такое ощущение, что они хотят выставить напоказ захваченного вражеского генерала, но я чувствую, что это наблюдение не встретит понимания, и держу рот на замке.

Это хуже, чем то, что творилось возле моего дома, и мне трудно такое принять. Одно дело – читать о славе Джихуна, и совсем другое – видеть ее воочию. Я и без того играю с ножом несоответствия, и теперь его отвратительное острие вонзается еще глубже. Я отправляю сообщение Хане, чтобы узнать обстановку.

В аэропорту. Сумасшествие, да?

Ее реакция полярно противоположна пофигизму Джихуна.

Не то слово,

отвечает она.

Прикройся чем-нибудь, когда откроется дверь, чтобы тебя не увидели.

Я об этом не подумала, но, по-видимому, Джихун обо всем позаботился, потому что уже копается в багажной сумке. Он достает оттуда пару огромных солнцезащитных очков, маску для лица и черное худи.

– Держи, – говорит он, передавая все это мне. – Под правильным углом телеобъектив может заглянуть внутрь автомобиля.

Я проверяю название бренда. Dolce & Gabbana. Я даже не хочу знать, сколько это стоит, но, опять же, на моей руке часы, которые наверняка не дешевле автомобиля среднего класса.

– Aish[86] – он в смятении прищелкивает языком. – Я забыл шляпу. – Он берет свою и надевает мне на голову, затем поднимает мой капюшон.

Маскировка душит меня, и выражение лица Джихуна не льстит моему эго. Он делает снимок.

– Для Ханы, – говорит он, показывая мне фотку. Я выгляжу как готическая мумия.

– Забавно. – Я стягиваю маску и закрепляю ее под подбородком, радуясь тому, что мы оба пытаемся добавить легкости последним минутам. – Удушающая экипировка. Не могу поверить, что это твоя постоянная униформа.

Он хмурится, глядя в окно, видимо уже планируя свою жизнь без меня.

Рубить по частям или одним махом? Я делаю глубокий вдох. Какова конечная цель продолжения этих отношений? Передо мной всегда стоит цель. Внезапно я жалею о том, что нам не удалось поговорить о будущем, о нас, о нем и обо всем остальном, но времени остается слишком мало, и я успею сказать лишь то, что считаю самым правильным.

Джихун думает сердцем, а это значит, что один из нас должен думать головой.