Камбоджа

О, это страшное слово "штрафная"! Тоха, как старый стритовый пипл, выпивает первую штрафную - соточку палёной конины. Не закусывает. Народ настаивает на второй. Не закусывает. На третьей... Он выпивает, не отходя от кассы, всю бутылку, конвейером опрокидывая стопки. Когда не остаётся даже на слёзы, и присутствующие удовлетворены - Тоха, с невозмутимым видом, идёт на кухню, открывает форточку и выблёвывает желудок на головы сидящим у подъезда бабушкам.

* * *

Бёвздник Зомби.

Двухкомнатная хата забита мешаниной из нетрезвых тел, водки и сигаретного дыма.

Дым пропитал всё: волосы и одежду, сны отрубившегося Маркеса и три разбитые мной рюмки. Кусок хлеба сиротливо валяется на полу.

А начиналось вроде цивильно: народ, пока просто весёлый, уселся за стол и принялся есть. Но больше пить. Ещё больше пить. И ещё...

Поимённо вспомним каждого, ибо они заслужили славы в веках: Борька, Маркес, Вальтер, Амбал, Димка, Костик, Дрон, близняшки Юля-Оля, Люба, Хельга, Окей, Слоник, Тоха, Ксюха, Илья, Демон, Борода, Кабан, сестра Зомби, которая Юля, и я. Составчик ещё тот. Все со стажем, трезвенников нет.

Мы пьём много жидкости - организмы сильно обезвожены - Сахара же кругом: барханами балуется самум, вараны танцуют диско на костях бедуинов. Мы курим пропитанный селитрой табак - вонючий и непривычно дорогой; мы неумело разминаем в пальцах фильтры, а пепел сбиваем в тарелки соседей. Пьём, курим - день рождения как-никак, а это вам не хер собачий, обслюнявленный девочкой с порнографической картинки (всё же забавная штука Интернет)...

Появление красотки не могло остаться незамеченным. Вы сомневаетесь? Не стоит, поверьте моему слову, или примите как аксиому. Впрочем, мне без разницы.

Тост обрывается на полуслове. Тишина - ни вздоха. Взгляды: девочки оценивают, мальчики щупают. И есть что: белоснежная блузка впечатляюще оттопыривается, обтягивающие джинсы передёргивают затворы кадыков. Девочки хмурятся: слишком много внимания мимо. Слишком много - прекрасной незнакомке.

- Знакомьтесь, моя сестра Юля. Юля, знакомься: это мои друзья.

Очень приятно. Оч-чень.

Вздох рождает слова:

- Зомби, мы хотим выпить за тебя! - это тост. Кратко, зато по существу. Некогда воду варить: уже налито.

Она присаживается напротив меня, между Амбалом и Димычем. Да жу, тёпленькое местечко: безопасней засунуть голову в пчелиный улей, или залезть в берлогу, чтобы - о, эта неистребимая страсть ко всему плюшевому! - потрепать симпатичную зверушку за уши.

А дальше - цирк. Парни, не сговариваясь, - столько лет к плечу плечом обязывают к пониманию без слов - решают споить невинную зайку приятной наружности.

Амбалка, обольстительно улыбаясь, втирает, что, мол, нужно, ой как нужно, блин, выпить водочки. За знакомство. Наливает себе и ей. Стопки опрокидываются в соответствующие рот и ротик.

Не давая девушке опомниться, в бой вступает тяжелая артиллерия: Димыч скалится тридцатью тремя клавишами (традиционно через одну чёрными) и сверкает страстным взором. За встречу! Стопки опрокидываются.

Амбал на подхвате. За rock"n"roll! Ну как отказаться?! Стопки...

Димыч...

Стопки...

Подключаюсь я. Стопки...

- За Егорку Летова!

- За детей Гондураса!

- За мир во всём мире!

В общем, за то, что свято.

- За тех, кто в море!

- За трактор Т-150!

- Мы будем вечны! - это уже со всеми. Стоя. Не чокаясь.

Зайка ни в одном глазу. Зато Амбал, Димыч и я уже не бойцы. А ведь пили в три раза меньше девушки. Пили по простой системе "один с дамой, двое отдыхают". С позором отступаю, пока ещё есть возможность передвигаться - минут через десять, я знаю, последний приход догонит меня. Выхожу в подъезд проветриться: покурить в одиночестве и поблевать в мусоропровод. Фрески на стенах сливаются в одну сплошную царапину. Пенопластом об асфальт - туда-сюда, туда-сюда. Треск стекла у локтя. Нестабильность лестниц под ногами...

В её руках гитара:

- ...грязный бинт и окно за окном...

Её ногти касаются струн, но рвут-то всё равно кожу - на изгибе кисти, там, где мягче. Там, где ближе. Там, где чётче. Там, где вены. Призраки опасных бритв, тени плоских ртов жадных лезвий - позади, возле запотевшего зеркала в ванной...

Фенечки прячут, маскируют надрезы, но глаза выдают - и не надо закатывать белоснежные рукава - на них алые пятна...

- ...грязный бинт и окно за окном...

Белёсые шрамы и кончики русых волос, ласкающие тонкую талию...

Шрамы - узор? национальный орнамент?..

Вены - на холсте ещё столько места...

Темнота? - дык, обычная, ничего такого...

Шрамы, вены, вены, шрамы...

Темно - та? не та? та...

Случится несколько лет, она бросит пить, сядет на диету, выучит английский, чтобы по самоучителю овладеть шведским. Её мужа будут звать Йонас. Он будет высоким, голубоглазым и улыбчивым. Парочка будут жить в Стокгольме и даже иногда приезжать к братишке Зомби...

Несколько лет, которые ещё надо прожить, обмотав лицо грязным бинтом и чужими окнами.