Камбоджа. Сезон дождей

— «Крыло сокола», — сказал Марч, проследив за его движением. — Лезвие с переменным углом заточки дает максимальную эффективность в рубящих и режущих ударах, кольца на палисандровой рукояти — чтобы не скользил во влажной руке. А вот эта выемка на лезвии, — он ткнул в блестящий металл, — называется «чо», она препятствует образованию трещин на клинке. Символ трезубца Шивы… там живет его сила.

— Это модель «кукри-гуркха», — подал голос Гарри. — Разработана для британского спецназа, который формировали из непальских гуркхов.

— Я сам лично положил немало ублюдков таким ножом, — глухо добавил Марч.

— Длинный, — заметил Александр. — Трудно носить в кармане.

— Возьми перочинный, — усмехнулся продавец, — маленький, удобный, везде помещается. — Он взял кукри и, с любовью покрутив его в руках, убрал в широкие деревянные ножны, обтянутые кожей.

— Сколько хочешь за него? — спросил Александр.

— Для тебя специальная цена — сто пятьдесят долларов. Ножны в подарок, кожа водяного буйвола.

Александр полез в карман за деньгами.

— Ты с ума сошел! — возмутился Гарри. — За эти деньги я найму двух военных, которые месяц будут ходить за нами по пятам с автоматами «АК-47». — Он схватил Александра за руку. — Двадцать долларов, не больше. Марч, имей совесть!

— Сто, и я вырежу его инициалы на рукоятке.

— Я согласен, — Александр прервал торг.

— Что ты делаешь?! — Гарри всплеснул руками.

— Я устал и хочу спать. — Александр раскрыл блокнот, лежавший у кассы, и взял перьевую ручку. — Сможешь написать вот это? — обратился он к Марчу.

Марч попытался прочитать незнакомые слова.

Гарри подошел ближе и заглянул ему через плечо.

— «Cuneus cuneum trudit». Это латынь?

— Клин клином вышибают, — перевел ему Александр.

— Что это означает? — спросил Марч.

— Fight fire with fire.

Марч нахмурился:

— Красивые слова. — Он скрылся с ножом за бамбуковой ширмой.

— Мы переплатили как минимум вдвое, — сокрушенно сказал Гарри.

— Я надеюсь, траты не окупятся. — Александр отошел к стеллажам и стал разглядывать пузатые фигурки Будды, вырезанные из дерева.

* * *

На улице Гарри вновь извлек папиросу и, затянувшись, посмотрел на звездное небо. Они пошли обратно к площади. Кукри покоился под майкой на поясе Александра.

— Давай опробуем нож, — азартно предложил Гарри.

— Нет, — Александр твердо решил не поддаваться на уговоры. — Я устал. Плечо болит.

— Съедим по последнему сердцу, я сам отрежу голову змеи. Еще совсем рано! — не отставал Гарри.

— Слушай, — Александр остановился и достал нож. — На, режь кого хочешь, хоть змей, хоть крокодилов.

— А как же ты без оружия?

Александр вздохнул:

— Как-нибудь продержусь. Найди мне рикшу.

* * *

Водитель разбудил его у дверей гостиницы. Полусонный, он выбрался из повозки.

— Меня кто-нибудь искал?

Портье молча покачал головой.

Александр, пошатываясь, обогнул бассейн, прошел через сад и открыл стеклянную дверь бунгало. В комнате горел ночник, освещая все вокруг мягким розовым светом. На его кровати мирно спала Мари, укрыв ноги шелковым покрывалом. На столике возле кровати валялись обертки от шоколадок и лежали ее жемчужные бусы.

Александр застыл на месте, не веря своим глазам. Рыжие волосы Мари разметались по подушке, грудь вздымалась и опускалась в такт глубокому, ровному дыханию.

Он сделал несколько шагов, стараясь не шуметь, открыл мини-бар, достал бутылку вина и открутил крышку. Из приоткрытой двери дул теплый летний ветер, было слышно, как колышутся пальмовые листья в саду.

Она здесь. Они здесь. За пределами времени и пространства… Возможно, то, что написано в дневнике, обращено к Мари, к той, которой уже нет. Есть ли ответы на его вопросы? Или это всего лишь иллюзия, навеянная тоской по несуществующему прошлому?

Когда-то, в той жизни, которая казалась ему сейчас чем-то далеким и призрачным, он знал, что самое важное всегда лежит на поверхности. Жизнь проста. С тех пор как он понял это, ему стало легче. Но с появлением дневника все поменялось. Сначала слова, потом дорога, и вот теперь… Мари. Он чувствовал, что больше не властен над обстоятельствами. Ничто не зависело от него.

Они разделены целыми жизнями, временем, которое не вернуть, событиями, которых не изменить. Разве смогут они стать единым целым? Разве возможно, прожив на земле почти половину отпущенного срока, начать сначала? Хватит ли у него сил открывать давно забитые, наглухо заколоченные двери? Вскрывать зажившие раны, сдирать с себя кожу, чтобы вернуть давно утраченную чувствительность?

Зачем? Конец всегда один, и их история не станет исключением. Он ни разу не жалел, что остановился на полпути, не думал о том, что могло случиться. Почему сейчас все должно быть по-другому. Он пополнит ряды глупцов, обманутых великой иллюзией вечной любви.

Сначала настоящее отторгло его от себя, потом прошлое затянуло в свои сети, а сейчас будущее играет с ним, заманивая в капкан. Бесконечная гонка за истиной привела его к самому краю, к женщине… Он никогда не считал их ответом на главный вопрос. Это путь в никуда. В забвение.