Камея римской куртизанки

– Кобель, кличка Людвиг, порода доберман-пинчер, год и дата рождения… родители…

– Это не обязательно! – поторопил ее Лебедкин.

– А зря, родители у него были чемпионы породы… ладно, если не хотите… значит, владелец – Семужкина Мария Витальевна, телефон мобильный, телефон городской…

– Адреса нет?

– Адрес обычно в чипе не указывают, считают, что это опасно. Только телефоны…

– Ладно, по телефонам мы все остальное найдем! – Дуся записала оба номера, напарники поблагодарили ветеринара и пошли к выходу.

Перед самой дверью Дуся на секунду задержалась и спросила:

– Как Людвиг – в порядке?

– Будет в порядке. Хорошо, что к нам вовремя обратились. Кто у нас там еще – кот, хомяк?

– Идите вы, – пискнула девочка, – Арсюша от вашего кота нервничает.

– Что с моим котом? – заволновался Лебедкин. – Ему так плохо…

– Девушка, выведите его в коридор! – отмахнулась ветеринар. – Чтобы не мешал!

Пока капитан Лебедкин пил воду из кулера и заламывал руки, бегая по приемной, Дуся по городскому телефону быстро узнала адрес хозяйки Людвига Марии Семужкиной.

– Смотри-ка, – усмехнулась она, повернувшись к напарнику, – а ведь наши олухи, что поддельную Чекан упустили, взяли у этой Семужкиной показания в отделении. Так ведь все наврала – и адрес, и телефон не те. Только фамилия правильная. Ну хитра девица!

– А? – Лебедкин посмотрел дико.

И только было Дуся хотела сказать, что Петька совершенно рехнулся со своим котом, как открылась дверь кабинета, и доктор вынесла Марципана за шкирку, как нашкодившего котенка. Кот выглядел смущенным.

– Что? – Лебедкин, видя, что кот жив, не стал разыгрывать трагедию и прижимать руки к сердцу.

– Проглотил игрушечную мышь и получил несварение желудка! – бросила ветеринар устало.

– И что теперь делать?

– Промыли, все будет хорошо. Лучше давайте ему пластмассовые шарики побольше, такие не проглотит!

– Марсик, ну как же так!

– Слушай, Петя, мы вообще-то на работе! – напомнила Дуся. – Давай уж делом займемся!

И напарники отправились домой к предполагаемой подозреваемой. Кота они взяли с собой, некогда было завозить его домой. Начальнику ничего не сказали – тот непременно отправил бы с ними опергруппу, а они хотели провернуть задержание без шума.

Подойдя к двери квартиры, Дуся и Лебедкин переглянулись. Петя встал в сторонке, чтобы его не было видно в дверной глазок, а Дуся нацепила на лицо широкую приветливую улыбку и нажала на кнопку звонка.

Она приготовилась к длительным переговорам, но за дверью почти сразу раздались торопливые шаркающие шаги, и старческий шамкающий голос недовольно проговорил:

– Наконец-то притащилась!

Затем замок щелкнул и дверь открылась.

На пороге стоял сутулый старик в линялой майке, растянутых тренировочных штанах и стоптанных шлепанцах.

– Где тебя черти носили! – прошамкал старик.

При этом Дуся заметила торчащий посреди рта одинокий зуб.

– И с пустыми руками!

Тут старик пригляделся к Дусе и удивленно проговорил:

– Да ты не Машка… а ты вообще кто такая? Подруга, что ли, ее? А где сама Машка?

– Вот это мы и хотели узнать! – Дуся отодвинула старика и протиснулась в прихожую. Лебедкин последовал за ней.

– А вы кто такие? – заверещал старик. – Вы зачем это пришли? Вы ограбить меня хотите? Вот я сейчас полицию вызову!

– А мы как раз и есть та самая полиция! – Лебедкин предъявил удостоверение. – Вы, гражданин, кто такой? И кем приходитесь Марии Витальевне Семужкиной? И где она сама?

– Дед я ей! – ответил старик, пятясь. – А она мне, значит, внучка. Виталика, сына моего, дочка. Сын, значит, помер, а мы вот с ней живем. А где ее черти носят – мне неведомо. Как ушла третьего дня, так и не показывалась. А у меня все кончилось – и хлеб, и колбаса, и самое главное…

– Это что же у тебя, дед, самое главное? – с профессиональным интересом осведомился Лебедкин и демонстративно принюхался.

– Известно что! – Дед приосанился. – Портвейн! Я ведь не алкоголик какой-нибудь, чтобы водку пить, а тем более самогон какой-нибудь! Я только портвейн потребляю. И Машке велел, чтобы она мне три бутылки купила. А она ушла, и ни слуху от нее, ни духу… А у меня вся еда кончилось, не собачий же корм подъедать, он невкусный, хоть и дорогущий. На него, кобеля своего, Машка ничего не жалела, а мне вот фигу…

– Так… значит, Мария Семужкина уже два дня не показывалась дома… – с грустью констатировал Лебедкин.

– А я вам про что уже битый час толкую? Ушла и не показывается! А кобель ее еще раньше убег, приходит она как-то злая такая – пропал, говорит, Людвиг. Тоже еще имя нашла немецкое… да мы их в сорок пятом… а она, вишь, собаку по-немецки назвала.

– Зря только в такую даль тащились! – вздохнул Лебедкин.

– Постой, может, и не зря… – Дуся повернулась к старику. – А как вас, дедушка, зовут?

– Артур Степанович! – с гордостью сообщил тот.

– Очень приятно, Артур Степанович. А я – Дуся. Так вот, как вы думаете, где ваша внучка может находиться? Где она может прятаться, если у нее какие-то неприятности?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Она мне никогда не докладывает – ни где, ни с кем…

– Но может, у нее есть какое-то свое убежище?