Камень Дуччо

Леонардо молча достал перо и чистый лист бумаги. Скверно, он слишком долго не записывал своих расходов. Нельзя так легкомысленно обращаться с деньгами. Надо вспомнить и записать все траты последних дней. Он выдал три сольди Салаи на коробку сладких пончиков. Потратил флорин на нового подмастерья. Салаи взял десяток сольди на вино. Еще пятьдесят ушли на краски и прочие рисовальные принадлежности. Да, и пять дукатов Салаи – на обновление гардероба. Он тратит на Салаи уйму денег.

– Леонардо… – вздохнула Лиза.

Он обмакнул перо в чернила и тут же, рядом со списком суетных мирских дел, вывел: «В среду в седьмом часу утра, на девятый день месяца июля сего 1504 года скончался сир Пьеро да Винчи».

Он поймал отражение своего лица в висящем над столом зеркале. И впервые заметил, что на мать похож больше, чем на старого нотариуса. И вдруг с любопытством задумался: а что, если при взгляде на своего старшего сына сир Пьеро всякий раз видел облик женщины, которую когда-то любил – но на которой никогда не мог бы жениться?

Воспоминание молнией сверкнуло в мозгу Леонардо. Он отложил перо и перелистал разрозненные бумаги, лежащие на краю стола. Нет, это не здесь. Быстро просмотрел другую стопку. И здесь нет. Он начал рыться в столе. Выдвинул один за другим ящики, переворошил сваленные кучами документы и записки. Заглянул в каждое отделение, поднял крышку стола. Куда же оно запропастилось?

– Вы что-то ищете? Вам помочь? – участливо спросила Лиза, мягко забирая из рук Леонардо очередную стопку бумаг.

– Оставили бы вы нас. – Салаи выхватил у нее бумаги. – Не видите, вы ему не нужны.

Наконец в дальнем углу письмо, все измятое, нашлось. Его-то он и искал. Он бережно разгладил конверт. На лицевой стороне посередине, почерком, который он узнает с первого взгляда, написано его полное имя: «Леонардо ди сир Пьеро да Винчи». Это письмо сир Пьеро прислал ему сразу после наводнения. Леонардо тогда так и не вскрыл его. А на обороте даже по рассеянности набросал чертеж очередной летательной машины.

Леонардо распечатал конверт. Бегло пробежал глазами и убедился, что это не вызов в суд и не суровое осуждение совершенных им преступлений. В письме даже не упоминалось о наводнении и о провале плана Леонардо. Сир Пьеро писал о своем постоянном нездоровье и о беспокойстве по поводу денежных дел. И приглашал Леонардо прийти к нему в гости на обед.

Леонардо уронил лист на стол.

– Наблюдай за пламенем свечи и проникайся ее красотой.

– Господин? – встревоженно прошептал Салаи.

– Зажмурь глаза, потом снова взгляни на огонь. То, что ты видишь, уже не то, что было перед этим. – Пальцы Леонардо плавно проплыли над свечой, горящей на столе. – А что было прежде, то уже ушло. Кто же снова и снова зажигает этот то и дело умирающий огонек?

Они с сиром Пьеро никогда уже не исправят своих отношений. Вернуться назад было невозможно.

Невозможно. Как ненавидел Леонардо это слово!

Он резко отодвинулся от стола вместе со стулом, ножки громко заскрежетали по деревянному полу. Леонардо встал и в три больших шага пересек кабинет, вытащил из угла нечто, обернутое в холстину. Под ней оказалась пара гигантских, похожих на нетопыриные, крыльев, собранных из кипарисовых планок и льняного полотна.

– Мастер? Что вы делаете?

Леонардо молча свернул крылья в длинный рулон и взвалил на плечо.

Салаи встал перед дверью.

– Не пущу!

– Прочь с дороги.

Салаи скрестил на груди руки и для устойчивости расставил ноги.

– Нет!

Леонардо резко развернулся, метя рулоном в голову Салаи. Задним концом рулона он смахнул с полок книги, чаши и кубки, и те с грохотом разлетелись по полу. Салаи поднырнул под свернутые крылья, стараясь преградить мастеру путь. Леонардо кинулся в одну сторону, потом в другую и выскочил за дверь.

– Мастер, подождите! – крикнул Салаи. – Они же еще не готовы.

Волоча за собой крылья, Леонардо карабкался на вершину холма, с которого открывался вид на Флоренцию. Полная луна освещала пустынную местность. Холм зарос густой мягкой травой. Деревья клонились на ветру, их стволы походили на согбенные спины стариков. Воды Арно в отдалении поблескивали в лунном свете, Флоренция была усеяна точками горящих свечей.

– Мастер, – издалека донесся голос Салаи. Леонардо оглянулся. Салаи и Лиза бежали внизу, стараясь нагнать его.

Действовать следовало быстро. Он свалил крылья возле обрыва, споро распутал связывающие их веревки, бережно расправил каждое. Когда он мастерил эти крылья, предполагалось, что Салаи потом поможет ему надеть их. Пальцы Леонардо дрожали, когда он закреплял кожаные ремни на правой руке. Затем неловко попытался проделать то же на левой.

– Мастер, стойте! – Салаи приближался.

Конструкция была пригнана к телу не так плотно, как хотелось бы Леонардо, но сойдет и так. Времени мало. Когда он поднялся на ноги, ветер подхватил крылья. Льняное полотно натянулось. С вывернутыми назад руками, Леонардо, сопротивляясь ветру, подошел к краю утеса, выпрямился. Он стоял, залитый светом полной луны, с распростертыми за спиной трепещущими крыльями, и смотрел сверху на Флоренцию.