Камень, ножницы, бумага

— Как насчет того, чтобы взять эту бутылку в постель? — спрашивает он, поднимая «Мальбек», и выводит из склепа, держа меня за руку. Иногда лучше позволить людям думать, что вы следуете за ними, пока не будете уверены, что не потеряетесь, оставшись наедине с собой.

В центре гостиной-библиотеки находится круглая деревянная лестница, ведущая к тому, что во времена часовни, вероятно, было балконом. Я предполагаю, что вся деревянная отделка оригинальна, она, безусловно, выглядит так, и каждая вторая ступенька скрипит довольно театрально. Боб бросается вперед, рысцой взбегая наверх, словно знает, куда направляется.

Я не могу не разглядывать фотографии на побеленных каменных стенах, мимо которых мы проходим. Серия черно-белых портретов в рамках начинается у подножия лестницы и тянется до самого верха, как фотографическое генеалогическое древо. Некоторые, обесцвеченные солнечным светом и временем, почти полностью стерты, но более новые — ближе ко второму этажу — находятся в хорошем состоянии и даже выглядят как-то знакомо. Хотя я не узнаю лица на них. И нет смысла спрашивать Адама, который даже себя не узнаёт в зеркале. Я вижу, что трех рам не хватает; светлые прямоугольные пятна и ржавые гвозди отмечают места, где они раньше висели.

Красная ковровая дорожка, удерживаемая на месте металлическими прутьями, проходит по середине лестницы — в отличие от холодного каменного пола внизу — и ведет на узкую лестничную площадку. Перед нами четыре двери. Все они закрыты и выглядят совершенно одинаково, за исключением того, что на ручке одной висит красная табличка «Опасно, не входить». Перед ней находится клетчатая корзина для собак, а также напечатанная на машинке записка, похожая на ту, которую мы нашли на кухне, когда только приехали:

«Никаких собак в спальне.

Пожалуйста.

Мы надеемся, что вам у нас понравится».

Слово «пожалуйста» в отдельной новой строке кажется запоздалой мыслью, причем несколько пассивно-агрессивной, но, возможно, я придаю этому слишком большое значение. Боб обнюхивает свое спальное место, виляет хвостом и с довольным видом усаживается туда, будто это его собственная кровать. Моя собака не страдает от страха разлуки так, как я, и — в отличие от меня — она может спать где угодно и когда угодно.

— Что ж, о нем позаботились. Разве в предыдущей записке не говорилось, что одна из спален приготовлена для нас? — интересуется Адам.

— Да, но я не могу вспомнить, какая именно.

— Есть только один способ это выяснить.

Он пробует каждую дверь, две из которых оказываются заперты, и только последняя открывается с драматическим скрипом, соответствующим звуковому сопровождению ступенек лестницы. Наряду с воющим ветром снаружи этого достаточно, чтобы вызвать у любого дозу нервного возбуждения.

— Этому месту действительно не помешало бы немного WD-40, — рассуждает Адам, включая свет, и я следую за ним в комнату.[18]

Я потрясена увиденным.

Спальня выглядит точно так же, как у нас дома. Не точная копия — мебель другая, — но на кровати те же подушки, одеяла и покрывала. И стены выкрашены в точно такой же мрачно-серый оттенок «Дыхание крота» производства «Фэрроу и Болла». Я перекрасила их в качестве сюрприза пару лет назад, и никогда не забуду, как сильно Адаму это не понравилось.

Мгновение мы оба, замерев, смотрим друг на друга.

— Не понимаю, что это, — шепчу я.

— Полагаю, это действительно немного похоже на нашу…

— Немного?!

— Ну, у нас в Лондоне нет витражей.

— Это слишком странно.

— А еще у нас нет «дедушкиных» часов, — не унимается он, и это правда.

Антикварные часы в углу комнаты совершенно неуместны, звук их тиканья отдается в моих ушах и, похоже, становится все громче.

— Адам, я серьезно. Тебе не кажется это удивительным?

— И да и нет. Вероятно, они просто почерпнули эту идею из того же источника, что и ты. Насколько я помню, ты купила все у одной компании, потому что получила пятидесятипроцентную скидку на распродаже? Ты влюбилась в фотографию спальни в их буклете и приобрела все это. Я точно помню счет по кредитной карте. Может быть, тот, кто владеет этим местом, сделал то же самое?

То, что он говорит, — правда. Я действительно была очарована картинкой в брошюре и купила почти все, что там было, несмотря на неадекватные ценники. Полагаю, это вполне возможно: тот, кто отремонтировал часовню, обладает таким же вкусом. Это место смотрится красиво, несмотря на слои пыли. Тут я замечаю, что в отличие от остальной части дома спальня безупречно чиста. Я даже чувствую запах полироли для мебели.

— Здесь убрано, — бормочу я.

— Конечно. Но это ведь хорошо?

— Все остальные комнаты были пыльными и…