Камень, ножницы, бумага

— Может быть, нам стоит дома заменить наши настольные лампы на такие же? — не слушает меня Адам и зажигает один из старомодных подсвечников у кровати. В кармане у него нашелся коробок спичек, будто он знал, что они здесь понадобятся. Когда свечи начинают мерцать и отбрасывать тени по комнате, я не могу отделаться от мысли, что они выглядят позаимствованными со съемочной площадки «Рождественской песни». — Они, похоже, не слишком дорогие, выглядят старинными, но, скорее всего, современные, — комментирует он, поднимая подсвечник.

— Все это кажется таким… неаутентичным, точно мы снимаемся в фильме о нашей жизни и кто-то просто украсил декорации дешевыми копиями оригиналов.

— Я думаю, они классные.

— А я думаю, что они пожароопасные.

Я открываю другую дверь и нахожу ванную, которая совсем не похожа на нашу. Все чересчур обшарпанное, на стене и полу видны следы, полагаю, стоявшей здесь раньше ванны на когтистых лапах. То же самое было и внизу — никакой ванны, просто пустое место там, где она явно когда-то была. На кафельной плитке и раковине расползлась плесень. Когда я открываю краны, вырывается странный звук, но и только.

— Подозреваю, что трубы могли замерзнуть, — говорит Адам из спальни.

— Отлично. Я надеялась принять горячий душ, — отвечаю я, выходя, чтобы присоединиться к нему. Теперь комната освещена только свечами, и в ней действительно стало уютнее. Я замечаю, что он открыл вино и наполнил два бокала. Сейчас я хочу насладиться этим, так что иду опускать жалюзи, все еще немного напуганная тем, что кто-то может снаружи наблюдать за нами. Под окном есть старый радиатор, но он очень холодный, что объясняет, почему я мерзну.

— Я могу придумать и другие способы согреться, — улыбается Адам, обнимая меня за талию и целуя в шею.

Прошло много времени с тех пор, как я спала со своим мужем.

Все было по-другому, когда мы впервые оказались вместе — тогда мы не могли оторваться друг от друга. Но я уверена, что у многих пар семейная жизнь складывается похожим образом. Мысль о том, чтобы раздеться, наполняет меня ужасом, хотя это звучит глупо, ведь я так долго была замужем. Но мое тело выглядит далеко не так, как раньше.

— Я просто хочу освежиться, — говорю я, доставая кое-что из сумки, прежде чем удалиться в ванную. — Пока ждешь, проверь под кроватью, нет ли там призраков.

— А потом?

— А потом подожди еще.

Когда дверь закрывается, я снова начинаю чувствовать себя спокойнее. Больше контроля. Я притворяюсь, что не знаю, почему так нервничаю из-за близости с собственным мужем, но это еще одна маленькая белая ложь, которую я себе говорю. Так же, как и все. Я стою босиком на холодном кафельном полу в незнакомой ванной и смотрю на женщину в зеркале, затем отвожу взгляд и снимаю остальную одежду. Новая ночная рубашка из черного шелка и кружева, которую я купила специально для этой поездки, не преображает меня до неузнаваемости, но может помочь завести его. Разве это плохо — хотеть быть желанной для мужчины, за которого вышла замуж?

Я открываю дверь ванной, пытаясь выглядеть сексуально, вот только, оказывается, мне не стоило беспокоиться. Спальня пуста. Адам куда-то ушел.

Адам

Разве табличка «Не входить» не вызывает у всех желания посмотреть, что за ней скрывается? Меня всегда влекла опасность.

Я знаю, чтобы «освежиться», Амелии потребуется целая вечность, а мне скучно просто ждать. Поэтому я делаю глоток вина, затем выхожу обратно на лестничную площадку, чтобы посмотреть, не захочет ли Боб составить мне компанию. Но он уже дрыхнет. И храпит.

Вот тогда-то мне и бросается в глаза табличка «Опасно, не входить», и я просто не в силах удержаться и не дернуть ручку, на которой она висит. Будучи уверенным, что я не слишком рискую. Я уже знал, что две другие двери заперты, но, когда повернул ручку этой, она открылась. Не знаю, чего я ожидал, скорее всего, надеялся на нечто более захватывающее, чем узкая деревянная лестница, ведущая вверх к еще одной двери. Боб, открыв один глаз, ворчит на меня. Но любопытство убило кошку, а не собаку или человека, и теперь я действительно хочу знать, что находится там, где заканчиваются ступеньки.

Света нет, поэтому я беру из спальни свечу и начинаю подниматься. Одна скрипучая ступенька за раз. В полумраке чувствую, как что-то касается моего лица, и мое воображение тут же рисует крошечные пальчики, но это всего лишь паутина. Похоже, в этой части дома тоже давно никто не убирался. Предполагаю, что дверь наверху запретной лестницы обязана тоже быть запертой. Но это не так. Как только я открываю ее, сильный порыв ветра задувает свечу и чуть не сбивает меня с ног.

Колокольня.