Камень, ножницы, бумага

Превратить любовь в ненависть гораздо проще, чем превратить воду в вино.

Казалось, не имело значения, что у нас с Адамом очень мало общего, когда я только переехала в их дом. Казалось, он не возражал против того, что я не любила книги и фильмы так сильно, как он, а секс в течение первых нескольких месяцев был замечательный. Я заботилась о себе и своем теле больше, чем когда-либо это делала Робин. Я ходила в спортзал и прилагала массу усилий для совершенствования своей внешности, как только у меня появился тот, для кого хотелось выглядеть красивой. Мы занимались любовью в каждой комнате дома, который его бывшая жена с такой заботой отремонтировала: это моя идея — своего рода изгнание бесов и призраков их брака. И, в отличие от многих пар, у нас с Адамом, похоже, никогда не заканчивались темы для разговоров.

Его мир очаровал меня — поездки в Лос-Анджелес, знаменитости, с которыми он встречался на читках, все это звучало так… захватывающе. Адаму нравилось рассказывать о себе и своей работе так же сильно, как мне нравилось об этом слушать, так что из нас вышла чудесная пара. Мы поженились, как только он оформил развод. Это было маленькое событие и очень личное. Я не возражала, что в тот день в загсе мы были только вдвоем, и не считала, что нам нужен кто-то еще. Я все еще так думаю.

Если за всем этим действительно стоит Робин, замышляющая какую-то месть, тогда я напугана гораздо меньше, чем раньше. Я умнее ее. И намного сильнее — как морально, так и физически. Если это ее способ вернуть своего мужа, то он не сработает. Никто не захочет жить с сумасшедшей бабой — можно с большой долей уверенности предположить, что именно такой она и стала.

— Мы должны просто уйти, — говорю я.

— Она порезала шины.

— Тогда мы пойдем пешком в следующий город или поймаем попутку, если вдруг увидим машину.

— Хорошо, — вяло отвечает Адам без особой убежденности в голосе. Ощущение, что он впал в ступор.

— Давай, помоги мне собрать наши вещи.

Я разворачиваюсь на лестничной площадке, но по ошибке открываю не ту дверь — все они были заперты, когда мы приехали прошлой ночью: колокольня, детская — и теперь я, вероятно, вижу основную спальню — комнату Генри. Посередине, как и следовало ожидать, стоит большая кровать. Удивительно другое: стеклянные витрины. У каждой стены, от пола до потолка. В отличие от других частей дома, эти полки заполнены не книгами. Они битком набиты маленькими резными деревянными птичками. Подойдя на шаг ближе, я понимаю, что это малиновки. Их, должно быть, сотни, все одинаковые и вместе с тем разные.

— Это место становится все более и более странным. Пошли, — снова говорю я. Адам следует за мной обратно на лестничную площадку, затем в комнату, где мы спали прошлой ночью. Лучше бы он этого не делал. Здесь тоже отчетливо видны следы присутствия Робин. На кровати, поверх белых простыней, аккуратно разложено красное шелковое кимоно.

— Что это значит? — спрашиваю я, но это глупый вопрос, на который мы оба отлично знаем ответ. Женщина в красном кимоно — это постоянный кошмарный сон Адама, вызванный воспоминаниями о том, что случилось с его матерью. Именно так она была одета, когда однажды поздно вечером выгуливала его собаку и погибла под колесами автомобиля.

— Зачем Робин это сделала? — шепчет он.

— Я не знаю, и мне все равно. Нам нужно убираться, сейчас же!

— Как? — снова спрашивает он.

— Я уже говорила тебе, мы можем пойти пешком, если нужно…

Он отводит глаза, и я следую за его взглядом. На зеркале над туалетным столиком красной помадой написаны три слова:

КАМЕНЬ, НОЖНИЦЫ, БУМАГА

Шелк

Слово года:

редамантия — существительное.

Акт любви к тому, кто любит тебя;

любовь, возвращенная в полном объеме.

29 февраля 2020 года — какой была бы наша двенадцатая годовщина

Дорогой Адам!

Я пишу тебе письма на нашу годовщину с тех пор, как мы поженились, но это первое, которое я дам тебе прочитать, и я настоятельно рекомендую сделать это в одиночку, прежде чем делиться с кем-либо его содержанием. Мысль о том, что я наконец-то буду абсолютно откровенна, доставляет мне удовольствие. Во-первых, хочу, чтобы ты знал: я никогда не переставала любить тебя, даже когда ты мне не нравился, даже когда ненавидела тебя так сильно, что желала твоей смерти. Признаюсь, что какое-то время так и было. Ты причинил мне очень сильную боль.

Прошло ровно двенадцать лет с тех пор, как мы поженились, в високосном 2008 году. Ты, должно быть, уже знаешь, что Генри Винтер мой отец. Есть много веских причин, по которым я никогда не признавалась в этом. Он и так частенько присутствовал в нашем браке, неизменно скрываясь на заднем плане, даже в день нашей свадьбы. Ты просто не мог распознать его лица — точно так же, как не узнавал мое. Но я лгала тебе только для того, чтобы защитить. Мой отец не просто писал мрачные и тревожные книги, он был мрачным и опасным человеком в реальной жизни.