Камень, ножницы, бумага

— Мне кажется, поезд давно ушел. Возможно, ты захочешь поболтаться здесь, вспоминая свою прекрасную первую жену, но, кем бы ни была Робин раньше, совершенно очевидно, что теперь она законченная психопатка. Думаю, можно с уверенностью предположить, что именно ее лицо я видела в окне прошлой ночью. Должно быть, она стоит за всеми странными событиями, имеющими целью напугать нас, происходящими с тех пор, как мы приехали. Скорее всего, она намеренно выключила генератор, пытаясь заморозить нас до смерти…

— Это я выключил генератор, — признаётся Адам.

Его слова не сразу доходят до меня, будто он говорит на другом языке.

— Что?!

Он пожимает плечами.

— Я просто хотел вернуться в Лондон как можно скорее. Я думал, если электричество отключится полностью, ты согласишься сразу вернуться домой.

Это откровение немного бесит меня, но я напоминаю себе, что враг — Робин, а не Адам. Я не позволю ей победить. Неважно, что произойдет, когда мы вернемся в Лондон, сейчас как никогда требуется, чтобы мы с Адамом оставались в одной команде. Мы против нее.

— Ты понимаешь, что, вероятнее всего, в крытом соломой коттедже ты видел Робин? Бьюсь об заклад, она и сейчас там, и думаю, нам пора пойти и разобраться с ней. Может, ты и боишься свою бывшую жену, но я — нет.

— Да, мне страшно, — произносит он, и я испытываю к нему нечто напоминающее отвращение. Крохотная частичка меня голосует за то, что лучше бы оставить их в покое: они заслуживают друг друга.

— Это же Робин, вспомни! Твоя добренькая маленькая первая жена, которая не могла и паука раздавить!

— Но если она жила здесь совсем одна последние пару лет… людям свойственно меняться.

— Люди. Никогда. Не меняются.

Мы оба застываем, словно в стоп-кадре, когда слышим три гулких удара снизу, таких мощных, что кажется, будто часовня сотрясается — и мы вместе с ней.

— Что это было? — шепчу я.

Прежде чем он успевает ответить, это происходит снова; звук теперь такой громкий, точно какой-то великан пытается войти в эти большие готические церковные двери. Выражение ужаса на лице Адама превращает мой страх в гнев. Я ее не боюсь.

Я выскакиваю из спальни, бегу вниз по лестнице, через библиотечную гостиную, в спешке опрокидывая несколько книг. Адреналин бурлит во мне, и, несмотря на все странные события последних двадцати четырех часов, теперь, когда понятно, с кем мы имеем дело, я уверена, что всему должно найтись рациональное объяснение. Ни призраков, ни ведьм, ни великанов — только сумасшедшая бывшая жена. И я заставлю ее пожалеть, что она так с нами поступила!

Добравшись до комнаты для обуви, я обнаруживаю, что церковная скамья все еще загораживает дверь. Я пытаюсь отодвинуть ее в сторону, но она не поддается. Адам появляется позади меня; сейчас он мало напоминает мужчину, за которого я вышла замуж, больше того — которого я планировала оставить.

— Помоги мне, — требую я.

— Ты уверена, что это хорошая идея?

— У тебя есть получше?

Пока мы отодвигаем тяжелую мебель в сторону, я вспоминаю, каким по-детски наивным может быть мой муж. То, как он возвращается к своей мальчишечьей версии всякий раз, когда жизнь становится слишком шумной, раньше казалось милым. У меня всегда появлялось желание защитить его. На его разбитом сердце повсюду мои отпечатки пальцев, и я хотела стереть их начисто и начать все сначала. Теперь я просто хочу, чтобы он набрался мужества.

Двери часовни дребезжат, когда кто-то с другой стороны снова медленно стучит три раза. Звук эхом разносится вокруг нас, и мы оба делаем шаг назад. Мое внимание привлекает стена с крошечными зеркалами, и я вижу в них множество миниатюрных отражений моего мужа. Они выглядят так, словно он… улыбается. Когда я оглядываюсь на оригинал, стоящий рядом со мной, то вместо улыбки обнаруживаю на его лице выражение чистого ужаса.

Я схожу с ума.

Я колеблюсь, прежде чем взяться за дверную ручку, и испытываю некоторое облегчение, когда она не поддается.

— Где ключ? — спрашиваю я, протягивая ладонь. Уверена, мы оба замечаем, что она дрожит.

Адам достает из кармана старинный железный ключ и отдает его мне, слишком напуганный, чтобы отпереть самостоятельно. Я пытаюсь вставить его в замок, но он не входит. Что-то блокирует его с другой стороны. Пробую снова, но безуспешно, и я в отчаянии стучу кулаком по деревянному полотну. Ни одно из витражных окон в здании не открывается, и перед нами единственный выход. Затем я вижу, как под дверью движется тень.

— Она там! Эта сумасшедшая сука, черт возьми, заперла нас!

Я стучу в дверь, но Робин не отвечает, и тут я по-настоящему теряю самообладание и награждаю ее всеми эпитетами, которых она заслуживает.

Робин не произносит ни слова, вот только я-то вижу, что она все еще слоняется там. Ее тень не застыла на месте.

Затем под дверь просовывается конверт с именем Адама на нем.

Адам

Я беру конверт, и Амелия пытается вырвать его у меня из рук.