Камень сердолик (СИ)

Лохмач, Тоно-Топор и Шатун согласились сразу. И не последнюю роль в их согласии сыграл мешочек с монетами. Подельники, ставшие друзьями, страстно мечтали об одном и том же – выбраться из нищеты, выгрызть всеми силами сладкий кусочек и зажить честно. Выбиваться в помощники к Ночному Правителю никто не хотел – те, как правило, жили красиво, но недолго, а если всю жизнь промышлять мелкими кражами, то так и останешься мелкой сошкой, перебиваясь всю жизнь с лепёшки на воду, да ещё и от каждого патруля стражников хорониться будешь. А потом что, когда воровством промышлять не сможешь? Милостыню у Храма просить именем Небесной Благодати? Так что деньги жреца – это был шанс на более или менее обеспеченную и честную жизнь. А воровской романтики вся компания уже наелась до тошноты.

Ловкач Эно немного подумал, но не нашёл изъяна в плане брата Иммаира, поэтому он тоже согласился.

За малышом решили идти втроём – Ала, сам Адо-Шатун и Ловкач Эно. Тоно-Топор с его физической силушкой в данном случае был бесполезен, да ещё и внимание к себе лишнее привлекал, поэтому его отправили на пристань - пошататься среди грузчиков ради создания впечатления – раз Топор здесь, значит, и остальные где-то неподалёку, просто маскируются хорошо. Лохмач же должен был встретить дорогих гостей в убежище и дождаться возвращения Алы, Шатуна и Ловкача с малышом. Всё было продумано.

Приют Храма располагался на окраине – это был тихий, неприметный домик, вполне приличный с виду, с вымытыми окошками и белёными рамами, с выкрашенными синей краской подоконниками и желтоватой, явно не новой, но ещё крепкой черепицей. Со слов брата Иммаира там сейчас жили две кормилицы, четыре пожилые храмовые послушницы для ухода за детьми, престарелый брат-целитель и привратник, исполнявший заодно и роль охранника. Малышей там сейчас было не более восьми – все возрастом от полугода до полутора лет, совсем уж младенцем был только тот, кого предстояло выкрасть, – все мальчики, ведь после того, как Храмовому приёмышу исполнялось полтора года, его переводили в другой приют, а уж затем – в Храмовую школу.

Двое суток Ловкач, Шатун и Ала, таясь, наблюдали за жизнью приюта и не нашли в ней решительно ничего криминального. Послушницы возились с малышами, не кричали на них, не шлёпали, дурное настроение не срывали, кормили и обихаживали, судя по всему, неплохо, малыши не выглядели голодными или грязными. И вообще, дни стояли тёплые, и дети довольно много возились на улице в специальной большой загородке, под неустанным присмотром одной, а то и двух послушниц. Единственным исключением был младенец – он часто плакал, плохо брал грудь, на что жаловалась приставленная к нему кормилица, и вообще был беспокоен. Старый целитель частенько осматривал малыша и разводил руками, не находя у него никаких младенческих недомоганий.

«Наверное, по отцу тоскует, - неожиданно подумала Ала, сидящая на чердаке дома напротив и наблюдавшая за жизнью приюта, - может, раз он такой необычный, чувствует, что его с отцом разлучили, хоть и кроха совсем…»

И сердце девушки сжалось. Ала никогда особо никого не жалела - жизнь к этому не располагала, но младенец порой заливался плачем так горько, что сердце разрывалось.

На второй день Ала поняла, что младенец вообще отказался брать грудь, и целитель велел выкармливать его из бутылочки. Честно говоря, девушка даже обрадовалась – меньше проблем, вряд ли брат Иммаир и отец малыша в бега с собой прихватят ещё и кормилицу. Из бутылочки малыш тоже ел неважно, но хотя бы глотал подогретое молоко.

А ещё днём Але удалось подслушать разговор между старым целителем и одной из послушниц – та спросила, почему с хилым, капризным малышом так возятся, не проще ли было бы предоставить малютку его судьбе. Целитель моментально перестал быть добродушным старичком и отчитал послушницу, заявив, что это не её ума дело, что брат Никело лично приказал подрастить мальчишку в хороших условиях и что после этот ребёнок отправится прямиком в Ловушку Заблудших.

Ала не знала, что это такое, но судя по тому, как охнула женщина, Ловушка Заблудших была тем ещё гадким местом. Послушница же ещё и жалостливо спросила:

- И как же туда такого маленького? Помрёт ведь…

- Молчи уж! – нахмурил брови целитель. – Ишь, раскудахталась! Не нашего ума это дело, так Высшие братья распорядились, а их устами говорит сама Небесная Благодать! Наше дело простое – выкормить до нужного возраста, да чтобы здоровенький был и смышлёный, а там пусть другие думают! Что-то об остальных ты так не печёшься!

- Так ведь других в Ло… - под сердитым взглядом жреца женщина осеклась, но потом всё-таки продолжила, - … других в то место не отправляют, сначала в приют, потом в школу… А туда… Это же дитя невинное, разве можно так?

- Молчи, сказал же, дура! – фыркнул целитель. – Это непростое дитя, не такое, как обычные малыши невинные! И вообще – делай, что велено, а то будешь на старости лет милостыню у Храма просить!