Камень заклятия

— Но мы все-таки откроем и камень этот проклятый уничтожим, — сказал Арсений Петрович, — остальное пусть забирают. Зло надо искоренять в начале, а не когда оно наберет силу. Хотя, пожалуй, с уничтожением будет проблема, у Полупанова написано — камень заклятия и в огне не горит и в воде не тонет. Ничего, что-нибудь придумаем. Разломаем, закопаем в другом месте… Оставлять или кому-то передавать его нельзя. Раз шаман утверждал, что камень подкинут силами зла, значит, так оно и есть. И если с ним попытается сделать добро даже самый порядочный человек, то, возможно, что-то и получится, но зато камень обязательно возьмет за это плату. Кстати, Кукарев в силу камня верит не особо, его больше интересует золото, а вот Х-в уверен на все сто и считает, что у всех великих правителей: Чингисхана, Тамерлана, Наполеона, Сталина — было что-то вроде талисмана или подобное ему. И вот я подумал, если это так, то все добрые дела (добрые, по мнению правителей) оборачивались сотнями тысяч, миллионами жертв, то есть, делая по воле своего хозяина добро, зло брало свою долю. Сколько людей погибло во время наполеоновских войн, во Вторую мировую, во время строительства коммунизма (Гражданская война, коллективизация). И что интересно, правителями империй становились люди, которых до этого не воспринимали всерьез, возьми хоть Сталина, хоть Гитлера — сраного ефрейтора. Что-то им помогло так быстро подняться. Можно сказать — стечение обстоятельств. А можно повернуть и по-другому — кто-то подогнал эти обстоятельства. Ты со мной согласен?

Я утвердительно кивнул.

— Что камень надо уничтожить — да. А в остальном… Мысль, конечно, интересная.

— Начальство не поверит, что в сундуке его не было, и Х-в и высокое лицо уже, наверное, предвкушали, что они совершат, кого сбросят, куда заберутся. И у меня, возможно, будут неприятности. Но ты не беспокойся, ни в моем докладе, ни в показаниях твое имя упоминаться не будет. Ну что, за дело?

Наличие загородок, пусть и сгнивших, помогло сузить площадь предполагаемого захоронения — ясно было, сундук закопан в свободной зоне, там, где не была засыпана картошка. Решили углубиться в одном месте метра на два и лишь потом расширить поиски. Но делать этого не пришлось, на полуметровой глубине лопата Сергеева стукнула об что-то твердое.

— Сундук! — невольно вырвалось у Сергеева, и тут же сверху раздался голос:

— Молодцы! Можете теперь вылазить, вы свое дело сделали, — это был Кукарев и с ним радостно заржавшая его банда. — Арсений Петрович, ты не тем занимался, тебе надо было искать клады. Х-в не прогадал, поручив тебе это дело. А это, значит, Джеймс Бонд, любитель «Мартини» и Чехова? Прошу наверх, господа.

— Сука Х-в продал меня с потрохами, — зло процедил Сергеев и начал подниматься, я последовал за ним.

Едва Сергеев показался, его тут же начали обыскивать. Один из боевиков подошел к самому краю подполья, и я понял, что он задумал, и точно, только моя голова показалась из ямы, боевик нанес мне удар ногой, я легко ушел вправо, и он, потеряв равновесие, рухнул вниз. Раздался звук, словно что-то треснуло, я глянул в яму — угол сундука, обитый железом, был в крови, рядом лежал браток с проломленной головой. Я решил воспользоваться замешательством и выскочил наверх… Убежать мне не удалось, да если бы и оторвался от боевиков, меня догнала бы пуля. С какой радостной злобой накинулись на меня братки, били кулаками, пинали, сбивали с ног, но я тут же поднимался. Я понимал — это мои последние минуты жизни, последний бой, и я отдал ему все свое умение, всю силу, желание жить.

И я был страшен в этот миг;

Как барс пустынный, зол и дик,

Я пламенел, визжал, как он;

Как будто сам я был рожден

В семействе барсов и волков

Под свежим пологом лесов.

Рядом избивали Сергеева…

В который раз им удалось сбить меня с ног, и они уже не дали мне подняться, ожесточенно пиная… Я чувствовал, что теряю сознание… И вдруг пинки прекратились. Сплевывая кровь и вместе с ней выбитый зуб, я с усилием, но смог встать на четвереньки и тут в полной тишине услышал голос (позже я узнал, что прежде был выстрел, но, видимо, я в это время был в отключке):

— Я держу вашего пахана на мушке. Быстро все подняли руки! Если кто шевельнется, пахан ваш сдохнет. Андрей, Арсений Петрович, двигайте в мою сторону.

Я с трудом встал на ноги. Поднялся и Сергеев, шатаясь, мы побрели в сторону леса. Вслед кто-то из братков пригрозил:

— Все равно мы вас уроем!

Ответить этому козлу не было сил, я лишь только смог показать им средний палец, и только окрик Кукарева спас меня от нового нападения. Из последних сил мы преодолели заросли кустарника и добрались до леса. Николай ахнул, увидев наши лица:

— Е… твою мать! Вот это они постарались. Давайте отойдем подальше.

И мы поплелись за ним. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, и я заявил, что дальше не пойду. Сергеев тут же повалился на землю, а я сел, привалившись к сосне, где-то читал, что сосна придает силы.

— Будьте начеку. А я пойду гляну, вдруг охоту на вас устроят. Патронов у меня много, да только три с пулями.