Каменное дитя

Его затопило безудержное, как разряд молнии, возбуждение. Что, если он нашёл ещё один источник вдохновения Натаниэля Олмстеда? И если да, может, внизу лестницы скрываются ещё какие-то подсказки? Он осторожно спустился, морщась от усилившегося запаха плесени. Нижнюю ступень почти полностью покрывала зеленовато-чёрная слизь. Балансируя на самом краю, Эдди наклонился и внимательно изучил цветок. Около дюйма в диаметре, семь тёмно-фиолетовых бархатных лепестков, причём шесть были повернуты в направлении седьмого, что был заметно крупнее. Этот седьмой лепесток рос вверх, будто подгребал под себя пестик и тычинки, а затем отклонялся, так что острый как шип чёрный кончик свисал подобно вывалившемуся из собачьей пасти языку.

– Скри-и-и…

Очередной порыв ветра снова приоткрыл дверь в подвал, но Эдди даже не посмотрел в ту сторону. Он медленно вытянул руку и коснулся стебелька. На ощупь это был самый обыкновенный цветок, но только не на взгляд. Насколько Эдди было известно, ни в одном ботаническом атласе не упоминался «гремлинский язык». Он фигурировал лишь в книге Натаниэля Олмстеда. Но этот цветок точно попадал под описание.

– Эдди? – послышался вдалеке голос Харриса.

Эдди на секунду поднял глаза.

– Я внизу! Кажется, я что-то нашёл!

Тут по нему хлестнул ветер, и дверь, до которой были какие-то дюймы, с грохотом захлопнулась. Эдди от неожиданности дёрнулся, его подошвы заскользили на плесени, и он бухнулся лицом вниз, на площадку рядом с водостоком.

Несколько секунд спустя сверху донёсся сдавленный смех. Посмотрев туда, Эдди увидел улыбающегося Харриса, выглядывающего из-за перил.

– У тебя там всё хорошо? Чем ты вообще там занимаешься?

Но Эдди было не до смущения. Он торопливо вскочил.

– Ты должен это увидеть!

– Что увидеть? – Харрис подошёл к началу лестницы.

– Смотри! – указал Эдди на водосток.

Харрис спустился на пару ступенек и прищурился.

– На что ты предлагаешь мне смотреть?

Эдди опустил глаза. Цветок исчез. Между склизкими прутьями решётки торчала одна трава.

– Но он только что был здесь…

– Ты о чём? – остановился рядом с ним Харрис.

– Цветок. Я его видел… Он был похож на…

– Ты об этом? – спросил Харрис, наклоняясь.

Рядом со стеной лежал мятый фиолетовый цветок. При виде его у Эдди свело желудок. Харрис подобрал цветок и протянул ему.

С колотящимся сердцем Эдди взялся за стебелёк указательным и большим пальцами. Ветерок шевелил лепестками, из-за чего казалось, что цветок извивается. От него исходила жуткая вонь, как от грязной посуды, простоявшей несколько дней в раковине.

– О нет, – прошептал Эдди. Что-то подсказывало ему, что он совершил чудовищную ошибку. Он крепко зажмурился. – Видимо, я случайно сорвал его, когда…

– Да в чём дело? – не понял Харрис. – Подумаешь, цветок. Пошли отсюда. У нас дела.

– Присмотрись, – попросил Эдди, поднесся цветок к лицу Харриса.

– Ещё немного, и ты мне им глаза выколешь! На что ты намекаешь?

Борясь с раздражением, Эдди сделал глубокий вдох.

– Тебе не кажется, что он похож на «гремлинский язык»?

Харрис взял у него цветок, тщательно осмотрел, затем поднёс к носу, понюхал и поморщился.

– Как в книге Олмстеда?

– Думаешь, это безумие, предполагать такое? – смутился Эдди. – Или в этом городе правда происходит что-то странное?

Дверь опять отворилась под душераздирающий скрип петель, открыв чёрный проём. Изнутри пахнуло страшной вонью – смесью гниющей еды и старых заплесневевших книг.

– Скри-и-и…

– Угх! Им нужно её починить, – Эдди сердито посмотрел на дверь и изо всех сил пнул её. Створка качнулась, но за секунду до того, как захлопнуться, остановилась с глухим стуком. Из темноты подвала послышался громкий хриплый крик. Этот новый звук не имел ничего общего со скрипом петель.

– Что… это было? – выдохнул Харрис.

Ответить Эдди не успел: дверь снова начала отворяться, на этот раз намного быстрее. Щель во тьму расширялась, и Эдди, действуя инстинктивно, вытянул руку и надавил на створку.

Но что-то толкало её изнутри.

С круглыми от паники глазами Эдди упёрся всем телом в металлическую дверь, и та с грохотом закрылась. Развернувшись, Эдди навалился на неё спиной и открыл рот, но слова застряли в горле. Харрис смотрел на него, не мигая. Затем створка содрогнулась, как если бы кто-то с другой стороны с силой потряс её за ручку. Эдди вскрикнул и, шаркая ногами по склизкому бетону, вжался в холодную поверхность.

На секунду стало тихо. Харрис потряс головой и уже хотел что-то сказать, но тут Эдди швырнуло вперёд от нового удара из подвала. Харрис бросился к двери, не дав ей распахнуться. Эдди, опомнившись, присоединился к нему в борьбе с неугомонным существом, отчаянно рвущимся на волю. Внезапно всё закончилось.

Выждав недолго, Харрис прошипел сквозь зубы:

– Ты сорвал цветок.

– Да, но не нарочно!

– И что с того? Зачем ты вообще сюда спустился!

– Я искал подсказки!

– Мы и так знали, что кое-какие вещи, о которых писал Олмстед, реальны. Теперь, благодаря тебе, мы знаем, что гремлин из «Проклятья гремлинского языка» тоже реален!