Каменное дитя

Харрис закатил глаза, но с его лица не сходила улыбка. Все трое сели и удовлетворённо выдохнули. Дверь в задней части магазина отворилась, и из-за неё выглянула Фрэнсис. Увидев их, она помахала.

– О, отлично. Я как раз собиралась начать пускать людей. Эдди, не забудь занять два места для родителей. Твоя мама так ждала этого вечера.

– Я помню, – откликнулся он.

Месяц назад – в ту ночь, когда они с Харрисом и Мэгги уничтожили врата в Безымянном лесу, – Эдди вернулся домой и обнаружил маму печатающей на ноутбуке за кухонным столом. Он ожидал выволочки из-за кулона и ломал голову, как объяснить, что она больше никогда его не увидит. Но когда он закрыл за собой входную дверь и поймал её взгляд, то понял, что мама расстроена совсем по другой причине.

– Где ты был?! – закричала она. – Мы звонили Мэгги домой, но её родители сказали, что вас там нет!

Эдди выпалил первое, что пришло в голову:

– Мы были снаружи.

Она скептически сощурилась.

– Как ты добрался до дома?

– Пешком.

– Мне это не нравится. – Мама вздохнула. – Сколько раз мне повторять, чтобы ты звонил?

– Прости. Обещаю, я больше никогда-никогда не забуду.

Она как-то странно на него посмотрела, но затем улыбнулась.

– Что ж… У меня для тебя новость. Я закончила!

К щекам Эдди прилила кровь от внезапной панической мысли, что всё пережитое в лесу прошло впустую. Мама дописала роман о Женщине. Получается, врата опять открыты?

– Но твоя ручка… – начал он.

– Можешь оставить себе, – отмахнулась мама и, поднявшись из-за стола, обняла его. – Если подумать, ею было неудобно писать. И от неё почему-то всегда веяло таким холодом! Ну её. Последние страницы я набрала сразу на компьютере. Куда проще.

Эдди не сдержал вздоха облегчения.

– Хочешь почитать? – предложила мама.

Фрэнсис открыла входную дверь, и в магазин хлынули ожидавшие на крыльце фанаты в костюмах. Глядя на этот поток толкающихся и пихающихся вампиров, гоблинов, пиратов, одного монстра Франкенштейна и нескольких зомби, Эдди невольно представил врата в лесу. Воздух загудел от восторженных восклицаний заядлых олмстедистов:

– Поверить не могу, что он вернулся! Это так круто!

Их перебивали голоса скептиков:

– Готов спорить, он скрывался чисто для рекламы, чтобы мы купили его новую книгу. Нас ждёт огромное разочарование…

И где-то на задворках слышалось растерянное:

– Что ещё за Натаниэль?

У дальней стены магазина стояли миссис Сингх из библиотеки и полицейский Уолли. Она что-то шепнула ему на ухо и с подозрением глянула на Эдди. Напротив них, привалившись к стене, стоял Сэм, худощавый водитель эвакуатора в кожаной куртке, и не отрывал искрящего любопытством взгляда от импровизированного подиума.

Пару недель назад Натаниэль сказал трём друзьям, что у каждого писателя обязательно будут критики, и каждый читатель имеет право на собственное мнение. Писателям приходится с этим мириться, нравится им это или нет. Ещё он добавил, что это так или иначе относится ко всем людям.

Поймав взгляд Эдди, миссис Сингх вздрогнула и отвела глаза. Эдди тихонько улыбнулся и отвернулся к сцене. Пусть верят, во что им хочется, главное, что он знал правду. Возможно, со временем они тоже её узнают.

– Смотри. Вон он. – Мэгги постучала пальцем по покосившемуся рогу Эдди, привлекая его внимание. Эдди повернул голову, краем глаза заметив опустившихся на соседние с ним стулья родителей.

Дверь в кладовую распахнулась, явив высокий тёмный силуэт на фоне чёрного дверного проёма. Аудитория ахнула. Тень шагнула вперёд, и тёплые лампы книжного магазина высветили закутанного в чёрный бархат человека. Концы мантии волочились по полу, пока тот медленно прошёл к подиуму под заворожёнными взглядами собравшихся. Здесь он на секунду остановился, будто переводя дух, а затем одним резким движением сорвал с себя покров.

Все вскочили и разразились громовыми аплодисментами, приветствуя Натаниэля Олмстеда. Из-за срабатывающих одновременно десятков фотовспышек зал ненадолго залил неестественный белый свет. Под мантией писатель был одет в тёмно-синий вязаный свитер и вельветовый пиджак. Он подстригся и щеголял аккуратной бородкой. Он благодарно улыбался и мало чем отличался от фотографии на своих книгах. Выждав несколько мгновений, Натаниэль поклонился.

Эдди, Харрис и Мэгги тоже стояли и хлопали с таким усердием, что у Эдди горели ладони. У него голова закружилась, когда Натаниэль повернулся к ним и лукаво подмигнул.

Последние два месяца сейчас казались сном – кошмаром поначалу и сбывшейся мечтой под конец. После возвращения Олмстеда троица друзей регулярно его навещала, пока писатель восстанавливал связи не только в Гейтсвиде, но и с внешним миром. Они помогли ему навести в доме порядок, приносили продукты и всякую нужную в хозяйстве мелочовку, пока он наконец не купил себе новую машину, и составляли компанию после уроков, когда ему было страшно оставаться одному. Эдди по себе знал, каково это, и был рад помочь. Ему до сих пор не верилось, что отныне он мог считать любимого писателя своим другом.