Каменное сердце

По пути мы особо не разговаривали. Слова, сказанные вчера старшим Хоббеем, вывели меня из равновесия. Я пытался убедить себя в том, что всего лишь поддерживал Эттиса в его борьбе против злоупотреблений землевладельца и что припадок мог случиться с Дэвидом в любой момент, а больше всего в том, что никому не известно, кто и по какой причине убил Абигайль. Однако мне было вполне понятно, почему Николас вправе видеть во мне свою Немезиду.

Накануне вечером я написал Уорнеру, сообщив ему о происшедшем. Я также известил его о предложении Дирика, касающемся оплаты издержек. После этого я сочинил послание Гаю, предупредив друга, что мы пока еще не возвращаемся домой. Наконец, я сходил к конюшне, чтобы забрать написанное Бараком письмо Тамазин: нам следовало оставить всю корреспонденцию в Кошэме для гонца королевской почты. По пути я миновал комнату Дэвида, откуда доносились глубокие душераздирающие рыдания и негромкий успокаивающий голос Фальстоу.

Возвращаясь в дом, я заметил поодаль Хью, сидевшего на обвалившейся стене старого сестринского кладбища. Я подошел к нему. Продолговатое лицо юноши наполняла печаль, уголки его рта были опущены. Он посмотрел на меня невероятно усталыми глазами.

— Примите мои соболезнования, — проговорил я негромко.

Кертис чуть склонил голову. Меркнувший свет скрывал от взгляда оспины, и в юношеской красоте этого парня угадывалось нечто еще более хрупкое.

— Благодарю вас, — ответил он, — но вы должны знать, что я вовсе не скорблю по миссис Хоббей. По чести говоря, надо бы, но не скорблю.

— Сегодня утром вы положили ей на колени цветок.

— Да. Тогда мне было жаль ее.

— Когда мы застали вас около тела, вы произнесли странную фразу… — Я посмотрел ему в глаза. — Нечто вроде: «Ну что же, ты получила по заслугам».

Недолго помолчав, мой собеседник промолвил:

— Помилуй меня Боже! Боюсь, я действительно мог так выразиться. — И, сказав это, он напряженно уставился перед собой.

— А почему? — не отставал я от него.

Хью снова заговорил — очень осторожно, тщательно подбирая слова:

— Когда мы познакомились, я считал, что эта женщина намеревается в меру своих возможностей заменить мать мне и в особенности моей сестре. Однако потом оказалось, что и для нее, и для мастера Хоббея… — голос молодого человека осекся, — важнее всего деньги. Они хотели пользоваться нашими землями, они хотели выдать Эмму замуж за Дэвида, как я уже говорил вам. Увидев миссис Хоббей убитой, я пожалел ее, но одновременно и рассердился. Да, я сказал, что она получила по заслугам, поскольку и правда так подумал.

— А вам уже приводилось видеть мертвецов?

— Да. Покойных родителей. Мне не позволили попрощаться с сестрой — лицо ее было обезображено оспой. Мне до сих пор жаль. — Кертис посмотрел на меня. — А вы передадите коронеру мои слова?

— Полагаю, что лучше будет, если вы, Хью, сами расскажете ему о том, как относились к Абигайль.

Юноша жестко посмотрел на меня, и я подумал, что, должно быть, подобно Николасу, этот молодой человек перечисляет в уме все неприятности, которые начались здесь после моего появления.

— А кто, по вашему мнению, мог убить миссис Хоббей? — спросил я.

— Не имею ни малейшего представления. — Мой собеседник нахмурился. — Не хотите ли вы сказать, что это сделал я?

Я покачал головой:

— Подобно вам, Хью, я не могу даже предположить, кто виновен в этом чудовищном злодеянии.

Затем я бросил взгляд на кладбище: Урсула снова принесла цветы к могиле монахини.

— Однако, услышав мои слова, вы подумали, что это я убийца? — Лицо Кертиса вспыхнуло гневом, подчеркнувшим его оспины.

— Нет. Мне просто хотелось узнать, что эти слова означают.

— Но вы же говорили, что хотите быть моим другом.

Юноша встал передо мной, сжимая кулаки. Я вполне понимал, что Кертис выше меня и сильнее.

— Я никого не обвиняю. Однако с самого начала, Хью, я ощутил, что ваша семья что-то скрывает. Помимо состояния Дэвида. — Я решил играть в открытую.

— Вы ошибаетесь, — ответил молодой человек.

— Сегодня я объехал ваши земли вместе с сэром Эдвардом Приддисом. На мой взгляд, мастер Хоббей подделывал свои финансовые отчеты. Вероятно, опекун ваш состоял в доле с сэром Квинтином. По всей видимости, они обманули вас на несколько сотен фунтов.

На лице Хью появилось пренебрежительное выражение.

— Когда уже, сэр, вы наконец поймете, что мне это безразлично? А теперь, мастер Шардлейк, прошу вас оставить меня в покое!

На дороге мы видели все новые и новые направляющиеся на юг повозки, груженные всем, чем угодно: от плотницкого инструмента до пик и шлемов. Один раз нам пришлось выехать на обочину, чтобы пропустить очередную роту стрелков.

«Как-то там идут дела у людей Ликона? — подумалось мне. — Интересно, погрузили их уже на корабли или нет?»

Около полудня мы свернули на ведущую в Сассекс дорогу. Когда мы остановились, чтобы перекусить в гостинице, которую я посещал во время прошлой своей поездки, Барак за кружкой пива проговорил:

— Что-то вы слишком уж притихли… У вас на лице такое выражение, какое бывает, когда вам докучает какая-то мысль.