Каменное сердце. Терновое сердце

Губы зашептали. Так тихо, что слов не разобрать.

Она скользнула в окулус быстрее, чем сама успела сообразить. Кровь кипела от негодования.

И мир вокруг преобразился. Потоки энергий всех цветов раскрасили его невероятной радугой. Они змеились, стремясь коснуться ее.

В голове звучали слова Ива о том, что Нордвуд отзывается на ее волю.

Тогда она коснулась окружавших ее нитей и выпустила обуявший гнев. Горячая бурая волна со звоном разбежалась в стороны, будто грязные круги на воде. Это не было желание мести, силы или защиты. Это даже не была привычная манипуляция чародея.

Так маленькая девочка жалуется грозному родителю, что ее обидел вот этот злой дяденька в короне.

И Нордвуд отозвался.

Мягкая золотая взвесь заполнила воздух, забивая ноздри ароматами лесной чащи и соленых брызг.

Настал черед Бариана Мейхарта удивляться.

Только что перед ним стояла наглая девчонка, которая вроде бы отступила под его властным натиском. И вот уже ее не узнать.

Утес задрожал. Камни до самых недр откликнулись глухим гулом. Земная твердь возмущалась. Затрясся замок и все, что было внутри. Дребезжали стекла. Гремела мебель. В ужасе ржали лошади в конюшне. Со двора раздались крики перепуганных людей. Казалось, Высокий Очаг настигло необъяснимое стихийное бедствие. Оставалось лишь догадываться, какая паника происходила сейчас в главном зале, где продолжался праздник.

Нордвуд был готов обрушить на обидчика его собственную крышу. Требовалось одно слово Гвин.

Адептка вздрогнула. Тряхнула головой. Подняла взор на короля. Ставшие вновь зелеными глаза глядели сердито.

– Я не Ашада Норлан, – холодно вымолвила она. – Со мной такие разговоры не пройдут. Я – Гарана. А Гарана никто угрожать не смеет. Наш разговор окончен, полагаю. Я услышала все, что мне было нужно.

Золотые бусины, которые больше ничего не удерживало, водопадом заскользили по черному бархату платья и с глухим стуком посыпались на пол.

Женщина не обратила на них внимания.

– И еще. Все мои родственники по линии отца темноволосы, – бесстрастно уточнила она.

Гвин не стала продолжать разгоревшуюся ссору. Сил у нее не осталось не то, чтобы поддерживать простые чары, но даже чтобы ясно соображать. Она повернулась и пошла прочь из королевского кабинета. Уходя, адептка громко хлопнула дверью.

Дрожь земли тотчас сошла на нет. Стихающий ветер разогнал тучи, обнажив черный небосвод. Там, среди россыпи звезд, насмешливо сияла зеленая луна.

Гвин понадобилось около минуты, чтобы понять, где именно она проснулась. В голове все еще пылал огонь, а перед глазами плыло. Вполне объяснимо. Так быстро и без подготовки уходить в окулус, а потом возвращаться – решение более чем безрассудное. Саморазрушительное в какой-то степени. Тем более после долгой дороги и прочих сотворенных чар. Удивительно, что ни кровь у нее носом не пошла, ни сознание она не потеряла по пути. А ведь вполне могла отключиться и свалиться с какой-нибудь лестницы. На радость свекру. Удача, что получилось добраться без приключений. Оставалось только сообразить, куда именно.

Женщина попыталась сфокусироваться. Она лежала на мягких шкурах в полной темноте. В воздухе висел кисловатый запах щелочи и продуктов звериной жизнедеятельности. Размытые очертания предметов, низкий сводчатый потолок и мышиный писк помогли сообразить, куда именно принесли ее ноги. И где провалилась в сон раскалывающаяся голова.

– Умница. – Адептка похвалила себя и осторожно села.

Она старалась не делать резких движений, но мир вокруг все равно закружился, а к горлу подступила тошнота.

Гвин задышала глубоко и размеренно, приводя организм в норму. Прислушалась. Если не считать живности в комнате, в замке было тихо. Вероятнее всего, праздник давным-давно закончился и гости разошлись по комнатам отдыхать. Возможно, кто-то из них даже пожелал спешно покинуть Высокий Очаг после внезапного землетрясения.

Странно, что ее никто не пытался найти.

– Интересно, что король наговорил гостям в оправдание, – пробормотала Гвинейн.

Впрочем, выяснять было совершенно некогда. Она и так провалялась тут слишком долго. Надлежало завершить все дела до рассвета.

Во мраке заухала сова.

Гвин наконец удалось подняться на ноги. Она на ощупь добралась до деревянного окошка в крыше и распахнула его. Сверху посыпался снег. В открывшийся проем проник свет зеленой луны. Он залил чердачное помещение и помог адептке быстрее сориентироваться.

Медленно, чтобы не провоцировать новых приступов тошноты, она прошлась вдоль клеток и выпустила на волю всех птиц и зверей, которых позволяла выпустить погода. Последней в окно выпорхнула старая сова.

Затем Гвинейн приоткрыла дверцу в клетку с мышами. Их осталось всего трое. Серые шебуршащие малютки. Но они могли нанести непоправимый урон книгам и пергаментам внизу. Впрочем, адептка рассеянно подумала, что ей уже все равно, что станется с ними.