Каменные человечки

– Скажите, Дэвид, что именно вам нравится вырезать.

– Животных, разные фигуры, все, что придет на ум. – Он провел ладонью по коротко подстриженным волосам. – Они у меня дома. Можете сами увидеть, если еще не видели.

– Во время одной из поездок в Чикаго вы, случайно, не посещали наш Музей естественной истории?

Дрожание его ноги Прюсик ощутила через разделяющий их стол. Но вопрос остался без ответа.

– У вас раньше случались провалы в памяти? Вы слышали голоса у себя в голове? Испытывали неприятные зрительные галлюцинации? Кошмарные видения с кричащими людьми?

Зафиксированные в досье психиатра факты Прюсик представила в форме вопросов, обрушив их все на Дэвида, испытывая на прочность его самообладание.

Подозреваемый нахмурился.

– Вы работаете с доктором Уолстейном? – Он поднял голову, посмотрел на папку психиатра. – Так это мое досье?

– Да, я читала ваши медицинские документы. Мы получили судебное разрешение на знакомство с ними. Это моя работа как судебного следователя. Расскажите мне об этих видениях с кричащими девушками. Из досье следует, что они начались в марте прошлого года?

– Тогда вы все уже знаете. – Он нахмурился. – Зачем спрашивать?

Прюсик собралась с духом – бомба замедленного действия внутри Дэвида Клэрмонта могла взорваться в любой момент. Она слишком хорошо знала этот мир вырвавшегося из-под контроля, парализующего рассудок страха.

Немного успокоившись, Прюсик снова сменила тактику:

– Вы ведь не сознаете, что делаете во время приступа?

– Есть разница между видеть и делать, – бросил он. – Это не одно и то же.

Прюсик сочувственно кивнула.

– Вы правы, разница есть. И большая.

Она подвинула через стол чистый лист бумаги и карандаш.

– Сделайте одолжение, Дэвид. Напишите свое имя.

Он взял карандаш раненой левой рукой и написал свое имя печатными буквами.

– А теперь, пожалуйста, то же самое обычным почерком. И правой рукой.

Клэрмонт отложил карандаш.

– Я так не могу.

– Некоторые люди от природы амбидекстры[19], – сказала Прюсик. – Может быть, вы один из них.

Дважды выронив карандаш, Дэвид неуклюже нацарапал что-то на бумаге и в конце концов отломил кончик. От напряжения у него даже вздулись лицевые мышцы. Огорченный неудачей, он уныло уставился на колени.

Клэрмонт определенно левша. Судя по результатам судебно-медицинской экспертизы, убийца явно правша. Вывод напрашивался сам собой: убийства совершил кто-то другой. Но это еще не означало, что Дэвид Клэрмонт не имел к ним никакого отношения.

– Вы когда-нибудь ездили с кем-то на своем пикапе? Когда выполняли поручения?

– Может быть, раз или два.

– Подвозили девушку? Если видели, что она идет домой пешком?

Он склонил голову.

– Я… у меня нет знакомых девушек.

Он замер в неподвижной позе. Прюсик смущал хруст костяшек пальцев под столом. Слишком многое в поведении Клэрмонта опровергало его кажущуюся беспомощность, как будто он был полем битвы добра и зла и победитель в этой схватке еще не определился.

– Вы бы помнили, если бы водили куда-то девушку, да, Дэвид?

Его глаза, когда он посмотрел на нее, были полны отчаяния.

– Хотите, чтобы я это признал? Что я тот, кого вы ищете? – Он с горькой усмешкой постучал себя по голове. – Чертов убийца заперт здесь. – Лицо его как будто накрыла тень. – Думаете, от этих ваших вопросов есть какая-то польза? Что бы я ни говорил, ничего не изменится. То, как люди смотрят на меня. Я вижу это в их глазах, в том, как они хмурятся. Они видят – со мной не все в порядке. Как будто мне стоило родиться мертвым.

Прюсик удивленно вскинула брови.

– Почему вы так говорите?

Клэрмонт теперь смотрел не на нее, а мимо, куда-то в дальний угол комнаты.

– Мог ли я родиться мертвым? Это объяснило бы все то, что я вижу. Говорят, что, вернувшись из мертвых, человек помнит разное, что видел там.

Встревоженная этими словами, Прюсик протянула руку и коснулась тыльной стороны его ладони, липкой от пота и напряженной.

– Я как-то читал об этом, – продолжил он, оживившись. – Как люди приходят в себя после ужасных происшествий – автомобильных аварий, утоплений. Когда у них останавливается сердце. – Его лицо заметно смягчилось. – Когда они видят себя разорванными на части, как будто смотрят сверху, как будто одновременно находятся в двух местах.

– Это у вас такое чувство, Дэвид? Как будто вы одновременно в двух местах?

– Видят их, лежащих на земле… изрезанных, покрытых кровью. – Он обреченно опустил голову.

– О чьей крови речь, Дэвид? О вашей или о чьей-то еще?

Он отдернул руку, словно его ударило током, и снова провел ладонью по волосам.

– Эти сцены дорожных аварий, они ведь разные, да? – Прюсик попыталась подыграть ему. – Вы видите себя, возможно другого пассажира, который был с вами в момент аварии. Но дальше ничего не происходит, да? Все закончилось. Вы просто видите искалеченное тело. Видите его так, словно смотрите сверху.

Повторять не пришлось – он уже ухватился за ее слова.

– Верно, верно! Значит ли это, что я убийца? Если вижу? Если слышу? – Он скрестил на груди руки, с такой силой сжав бицепсы, что пальцы побелели от напряжения.