Каменные скрижали

Бочка гудела от грохота крутящегося мотоцикла, под парусящим на ветру шатром кровли стоял многоголосый приветственный крик. «Все еще носится, со смертью играет, — сердито и удивленно собрал Иштван в складки лоб. — Привык к риску, как к наркотику. Придется попугать, чтобы послушался. Скажу, что пришел остеречь, мол, сон видел. Мотоцикл — штука ненадежная».

Иштван купил два билета. Захотелось сперва увидеть, как Кришан молнией носится среди, толстых балок бочки. Мальчика рядом уже не было, он бегом взбежал на галерею, протиснулся к поручню среди наклонившихся зрителей.

Мотоциклист уже спускался по спирали на арену, плохо различимый в синих облаках взбаламученного дыма. Зрители бесновались, выли, свистели от восторга, топали, били в ладоши.

Всадник в черной коже осадил мотоцикл на дне деревянной воронки, вскинул очки на серебряную каску и, подняв руки, раскланялся с публикой. Иштван вздрогнул. В луче солнечного света обращенное к ним лицо мотоциклиста было отчетливо видно — и это был не Кришан.

Иштвана дернули за руку. Сияющий Михай, будто это он устроил розыгрыш, крикнул:

— А это и не Кришан! Дядя Пишта, пошли!

Они спустились вниз, Михай что-то крикнул на хинди разбегающейся ораве своих ровесников, те гортанно ответили, показав руками что-то вроде сальто.

— Нет! — крикнул мальчик, судорожно вцепившись в руку Иштвана.

Его личико исказилось, вид был такой, что он вот-вот разревется.

— Дядя Пишта, спроси в кассе. Там-то знают. Эти сикхи все обманщики...

Толстяк-кассир почесал грудь, склонил голову на плечо, стрельнул большим выкаченным глазом.

— Разве сааб не видел афиши? У нас новый ас. Кришан убился два дня назад.

Тереи похолодел. «Поздно, — мелькнула мысль. — Коронный свидетель мертв».

— Отчего? Что случилось?

— Неизвестно. Он был застрахован, страховое общество забрало мотоцикл на экспертизу, обещали, что копию акта дадут также и нам. Они зря бросаться деньгами не любят.

— И у вас уже новый, — с горечью кивнул Тереи.

— У нас всегда на подхвате куча смельчаков, которым хочется заработать, — объяснил кассир, разводя пухлыми руками. — Мы платим честно. А такие катастрофы всегда привлекают зрителей, у нас давно такого наплыва не было.

— Значит, его…

— Его уже сожгли, были неприятности с женой. Вам сколько? Один взрослый, два детских?

За рассказом кассир не забывал продавать билеты.

— Она бросилась в огонь, хотела заживо сгореть, вот именно, в наше время такая страсть — большая редкость. Кусалась, лягалась, но люди вытащили. Была бы кинокамера, можно было бы заработать. Вот именно, сааб, сати, по всему миру нарасхват пошло бы в киножурналы.

Кулаки чесались дать по сытому лицу, обрамленному масляно поблескивающей черной бородой.

— Где она? В больнице?

— В больнице? А кто заплатит? Привели в себя, успокоилась. Она у какой-то женщины в Старом Дели если саабу угодно, я наведу справки. Контролер ее знает… Сааб из газеты? Или из посольства?

— Кришан у нас работал шофером, — ответил Иштван. — Мне он был симпатичен.

— Нам Тоже. Одну минуту.

Кассир захлопнул окошечко и с трудом выбрался из тесной будки. Тряся жирными ягодицами, зарысил ко входу. И только теперь Иштван увидел, что Михай стоит, отвернувшись, а по его щекам катятся слезы, каплями собираясь на подбородке.

— Тебе его жалко, я понимаю, — привлек Иштван ребенка, утешая, стал гладить по голове. — Мы ее обязательно найдем, ей надо помочь…

— Это она его забрала, — шмыгнул носом мальчуган, — я ее тоже видел.

— Кто забрал? — Иштван, недоумевая, остановил пальцы в русых мальчишечьих волосах улыбался Иштван, глядя, как малыш стреляет прищуренными от наслаждения глазенками и склоняется над серебряной вазочкой, затуманившейся от холода.

— Ты здесь, ой, как хорошо, — издалека воскликнула Маргит, стремительно направляясь к их столику. — Я опоздала, зато у меня хорошая новость для тебя, Иштван. Ты, наверное, даже обрадуешься… — у нее на лице было выражение, с каким девчушка рассказывает, что случайно нашла в саду местечко, где несутся куры, или высмотрела по весне первые еще пахнущие стужей подснежники и теперь торжественно несет их маме и папе. — Налей мне кофе. Нет, в твою, — она пододвинула чашку, из которой пил Иштван, к подвешенной на штативе стеклянной колбе. Так, с помощью инвентаря алхимика, в «Волге» обращали внимание посетителей на то, как крепок и ароматен напиток.

— Закажи Михаю еще порцию, пусть и он порадуется с нами.

— Да скажи ты, наконец, что случилось? — восторженно и преданно глянул на нее Иштван.

— Поручиться не могу, — отхлебнула Маргит кофе из чашки, — но дня через два все окончательно выяснится. Профессор рекомендовал меня вести курс в университете. Я эпидемиолог и буду учить молодых врачей, как бороться с трахомой.

— В Дели?

— На месяц, а может, даже дольше, — торжествовала Маргит. — А ты хоть бы обрадовался… Вы что, как в воду опущенные?

— Я очень рад, — тихо сказал Иштван. — Замечательная новость.