Каменный Пояс, 1982

— Ах ты, кошачья морда, что надумала! Сидит, сучка, глаза вылупила, а потом как прыгнет на рычаг, и готово. За угол завернула, наблюдает. Цирк да и только. А мы тут свои мозги чуть не наружу вывернули. Видали паскудину!

Кошка и не пыталась вырваться из поцарапанной руки.

— А вы тут развели кошачник!

Витька яростно помахал муркой перед носом ошеломленного кочегара.

— Но-но, ты полегче, — попытался возразить тот.

— Я те покажу полегче! — Витька был готов растерзать кого угодно, и только Нина сумела остановить его наступательный порыв:

— Витенька, золотце, отдай кошечку мне. Ну, пожалуйста!

От ласковых слов избранницы своего сердца Иванов растаял и сам стал похож на котенка, которого только что почесали за ухом. Но и тут он не смог не подурачиться.

— Для тебя, моя радость, готов на все. Даже отдать эту паршивую животную.

Дома за ужином я рассказал об этом эпизоде матери. Она от души посмеялась, а потом спросила:

— Интересно тебе на заводе?

— Интересно, — ответил я серьезно, — только поскорей хочется самостоятельности.

— Ты же тогда и по ночам работать будешь.

— Ну и что же? Думаешь, не смогу?

— Сможешь! — мать провела рукой по моей голове; я уклонился от ее ласки. — Взрослый же!

Слишком обычными казались мне утренние смены. Хотелось большей ответственности, а тут — один-два вызова.

Сделав дело, Витька обратно в цех не торопится: народ есть и, если что где случится, ребята сходят. Как-то он предложил мне:

— Завернем в механический? Там у меня кореш работает, хочу ему стабилизатор для транзистора заказать, а то мой греется, зараза.

В механическом я еще не бывал, поэтому охотно согласился. Теплый воздух калорифера в воротах приятно обжег лицо. Цех встретил нас шумом станков. Витька, уверенно лавируя, повел меня в дальний конец участка.

— Привет, Леха! — хлопнул он по спине своего друга. — Выключай бандуру: дело есть.

Леха не спеша выключил станок, вытер ладони ветошью, поздоровался, молча выслушал Витьку, покачал головой:

— Нет, ты мне на пальцах не толкуй. Чертеж нужен или, в крайнем случае, эскиз. Тут вам не проводки загибать да прикручивать.

— Какой тебе еще чертеж? Выточить стаканчик, три дырки просверлить…

— Опять свои пальцы растопырил. Сядь лучше, нарисуй, чтоб все честь по чести было. Какая посадочка, какой допуск, чистоту поставь. А то таких стабилизаторов наделаю — век проклинать будешь.

— Вот зануда! Что тут делать? Я ведь сроду не чертил никогда!

— Сказал, без чертежа не буду — значит не буду. Приходи завтра ко мне, обмозгуем вместе. А щас план гнать надо, вишь, мастер косится!

— Пижон ты, Леха! — презрительно скривился Витька. — Да ладно, друг все-таки…

Мы двинулись к выходу. Я с особым интересом рассматривал цех, ведь в механическом работал дядя Митя. Наверное, в той стеклянной будочке стоял его стол. Хотел даже спросить кого-нибудь, но Витька толкнул меня локтем:

— Ты что, оглох? Тебя вон парень доораться не может.

В маленьком чумазом пареньке я не сразу узнал Воробышка. Вот не думал, что он уже училище кончил. Воробышек объяснил:

— Мы здесь на практике. Еще месяц поработаю, а потом курсовой чертить.

Витька сразу насторожился:

— Слышь, земеля, помоги! Мне чертежик надо сделать.

Минут через двадцать эскиз был готов, и Витька понес его Лехе. Мы с Воробьевым остались одни. Обоим стало неловко от затянувшейся паузы, хорошо, что вскоре вернулся Иванов и прервал мое размышление о том, как трудно разговаривать с бывшими друзьями.

Случайная встреча с Воробышком заставила меня и поволноваться: я-то думал, что заводская проходная разделила нас, а оказывается, снова свела вместе. О Сарычеве я не стал расспрашивать, а ведь он учился вместе с Воробьевым и, значит, тоже проходил практику на заводе. Вдруг и Туманов, закончив школу, придет сюда?! Когда это произойдет, я уже буду опытным рабочим, научусь запросто разбирать и собирать схемы, получу право поднимать телефонную трубку и авторитетно заявлять: «Автоматчики слушают!»

Дежурные электрослесари, к славному племени которых я принадлежал, работали по скользящему графику: четыре дня в одну смену — отдых… четыре дня в другую — и снова отдых… «Скользить» я стал после того, как сдал на разряд. Это был памятный день. Отвечал на экзаменах хорошо, хотя и волновался. Потом члены комиссии тепло поздравили меня, и я, ликуя, выбежал из кабинета начальника цеха: скорей в группу, к ребятам! Я ведь не жмот какой, отблагодарю, специально на этот случай пятерку из дому захватил.

Как только подошел к нашей комнате, дверь распахнулась и я оказался буквально на руках у ребят.

— Качать салажонка! — заорал Витька.

Меня три раза подкинули к потолку, потом усадили в потертое кожаное кресло. Оказывается, собралась вся группа автоматики, пришли и те, кто отдыхал, и те, кому надо было выходить в ночь. У меня едва слезы не выступили, но тут наш мастер Виктор Иванович подчеркнуто строго приказал:

— Слесарь Бекетов, прошу вас встать! Повторяйте слова клятвы: я, такой-то, такой-то, клянусь регулятором уровня, что не опозорю чести рабочего класса…