Каменный век деревянных людей

Ровный сильный жар горючих камней многим понравился. Но некоторые ворчали, что запах сильно напоминает запах горящих Неподвижных Собратьев или даже люрасов. Особенно в первые моменты, пока камни не разгорелись как следует.

– А разве лучше жечь морской мусор? – возражали им. – В нём наверняка есть останки Неподвижных Собратьев – тех, что растут в воде.

– Ну-у… водяные Неподвижные Собратья – они вроде не совсем наши, не столь близки нам… – пытались оправдываться ревнители старых традиций.

Но и те и другие сходились во мнении, что лучше таскать горючий камень из-под каменной гряды, чем бродить под пронизывающими порывами морского ветра, обдающего сборщиков хлопьями пены и водяными брызгами. А иногда и спасаться от ледяных волн, вознамерившихся вернуть морю то, что сами же и выбросили.

Виш не относил себя к твёрдым поборникам старой веры, хотя и считал, что сжигать сухие останки Неподвижных Собратьев – кощунство. Лучше уж закапывать их.

Но горючий камень – другое дело. Для чего-то же Перворосток создал его? А может… может, горючий камень – это корни Перворостка? Мало ли что говорят еретики.

Так или иначе, но найденный горючий камень, а также сложенные в ящерятниках печи, освободили солдат от необходимости еженощного массажа боевых и тягловых ящериц. Вместо него появилась обязанность топить печи, но эта повинность переносилась не в пример легче. Особенно потому, что у печей велись длинные задушевные разговоры.

И когда, наконец, пришёл караван с горючей жижей, ему обрадовались не так горячо, как если бы он являлся единственным спасением от стужи. В основном радовались те, кто не мог переносить запах горящего горючего камня. Такие живенько откололись от основной массы, и объединились у своего очага, где сжигали горючую жижу. Их всегда легко отличали от прочих по чумазым лицам – в отличие от раскаляющегося добела камня горючая жижа горела коптящим пламенем, разнося пласты рыхлой сажи по помещению. Хотя тепла давала много. Но запах от неё тоже шёл особенный, своеобразный.

– Ну и вонь! – морщились «каменщики», когда рядом оказывался «жижник».

– Сами хороши! – огрызался тот. – От нас, по крайней мере, падалью не воняет!

– Пойди, умойся! – завершали пассаж «каменщики», на что у «жижника» ответа обычно не находилось.

Постепенно все «жижники» перешли на обогрев горючим камнем. Управляться с ним не в пример легче. А если перепачкаешься жижей, приходилось долго отмываться. К тому же при длительном соприкосновении с жижей кожуру обжигало, и люрас заболевал.

Бурдюки сложили в хранилище и забыли о них.

Вурч не стал делать секрета из находки – горючий камень нашли на прилегающей к деревне территории – и скоро во всех очагах местных жителей заполыхало дармовое топливо.

– Почему вы не отыскали его сами? – удивлялся Вурч в разговоре со старостой деревни.

– Раньше мы жили не здесь, – отвечал тот, – но наша земля истощилась, и пришлось переселиться. А на новом месте сначала требовалось возделать кормильные поля, построить хижины. Да и не наше дело по пещерам лазить. У каждого земледельца столько забот…

– Однако рыбу вы ловите, – возражал Вурч.

– Море может что-то дать, – соглашался староста, – мы раньше жили на берегу реки, пока она не пересохла. А из-под земли мы никогда ничего не получали. Сланец добываем в каменоломнях, а лезть под землю… И потом: мы не успели добраться до тех мест.

– А селитра? За ней тоже приходится лезть под землю.

– В наших местах она никогда не встречалась, – махал ветверукой староста. – Это в глубине суши, в пустынях.

– А почему в соседней деревне хижины строят из глиняных кирпичей, а ваши – из сланца?

– Тоже привычка, – отвечал староста. – Мы издавна разрабатывали сланцевые пласты. Но в наших местах они истощились, пошёл сплошной гранитный камень, поэтому и перебрались сюда. А в соседней деревне привыкли заниматься глиной, она рядом. А камень им далеко тащить, да и тяжёл он.

– Но камни-то укладываете на мятой глине? – улыбнулся Вурч.

– Ну, её требуется совсем немного. И она легче камня.