Каменный век деревянных людей

– Я представил, будто это гусеница, – признался Виш. – А если гусеницу ударить в загривок, она замирает. Там находятся нервные узлы, как говорил Вурч.

Вспомнив Вурча, Виш опечалился. Но долго грустить не приходилось.

Они вытянули червяка во всю длину, чтобы измерить. Получилось четыре люрасовских роста. И толщины червь соответствующий – почти такой же, как люрас.

Друзья взвалил червяка на плечи и понесли. Нести было не очень удобно: хвост волочился по земле, середина сильно провисала.

Остальные воины тоже не подкачали: каждая пара несла своего червяка. Воины живо переняли уловку Виша и обездвижили добычу.

– То-то попируем! – радовался Фик.

Виш подозрительно посмотрел на него. И начал находить в нём какие-то черты Люца.

Виш решил задержаться в посёлке на некоторое время. Об этом его просили все: и Фик, и Фиг, и другие воины. И… Лил.

Да ему и самому хотелось поближе познакомиться со здешней жизнью и обычаями. Если уж, как говорил Вурч, они со временем начнут сюда переселяться, надо как следует изучить местность, опасности, врагов. Впоследствии всё это пригодится.

Да, надо поскорее вернуться домой, чтобы сообщить об увиденном. Но, опять же по словам Вурча, ветер переменится на обратный лишь через полгода.

И Виш чуть ли не каждый день отправлялся с группой воинов на поиски гусениц, на знакомство с окрестностями… Ему хотелось дойти до места битвы с прыгунами, может быть, отыскать Вурча… Но воины наотрез отказывались идти туда, да и сам Виш пока не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы ещё раз пережить те самые ужасы… Поэтому слишком далеко предпочитал не заходить.

Очередное утро началось как обычно – тихо. Но затем…

– Синекорые приближаются! – раздался тревожный возглас. Вездесущие подростки, до той поры скрывающиеся неведомо где, выросли из-под земли и заверещали: – Синекорые идут! Синекорые идут!

Виш похолодел. Не потому, что почувствовал опасность, а потому что понял: начинается главное испытание в его жизни. Испытание, в котором придётся убивать себе подобных. Пусть с другим цветом коры, пусть сокровожадных… по слухам. Впрочем, почему по слухам? Плывущие по реке колоды он видел самолично. И залитую сокровью землю – тоже. А если за рекой действительно живут синекорые, то кто, кроме них, мог заниматься подобным зверством? В селении Лил таких извращений не наблюдалось.

Рядом с Вишем безмолвно вырос Фик. Он пристально посмотрел на Виша – очень долгим взглядом – и спросил:

– Ты с нами?

– Конечно! – поспешно ответил Виш. Пожалуй, чересчур поспешно.

Но Фик ничего не сказал. Он только сжал плечо Виша пальцами и молча кивнул.

Виш бросился за оружием. Он взял оба меча и пику, сильно сомневаясь, что сможет пустить их в ход против себе подобных.

Воины собрались на окраине деревни.

Синекорые приближались. Они шли плотно, сосредоточенно.

«Как гусеницы», – подумал Виш. Он вдруг отчетливо представил врагов гусеницами. Которые только что выползли на берег, и мохнатой массой устремились на люрасов.

– А-а! – закричал Виш, выхватывая мечи. – Во имя Перворостка!

– Во имя Перворостка! – отозвались воины.

Вишу вспомнилась одна задумка Люца. Тот как-то показывал упражнения с двумя мечами.

– Так ни одна гусеница не приблизится! – уверял Люц. – Если встанет на дыбы, правым мечом ты отрубишь ей голову, а если успеет отпрянуть, левым рассечешь пополам!

Вспомнив об этом, Виш вскинул оба меча, и, размахивая ими, врезался в самую гущу синекорых воинов.

Синекорые были несколько обескуражены неожиданной встречей с орущим и размахивающим двумя мечами люрасом. Они нарушили стройный наступательный порядок и обступили Виша, намереваясь сначала поразить наглеца, а уж потом разобраться с другими.

Однако воины Фика не преминули воспользоваться перестроениями врага: они атаковали синекорых в спину!

Следует признать, что с себе подобными они сражались не в пример лучше, чем с гусеницами.

Чего нельзя сказать о Више: ворваться в густую массу синекорых он ворвался. И мечами размахивал настолько удачно, что ни одному врагу не удалось к нему подступить.

Но до решающей атаки дело не доходило: Виш не мог заставить себя нанести удар по люрасу.

Помогло ему то, что после нескольких передвижений из толпы синекорых выступил высокий плотный люрас, к голове которого были привязаны высохшие челюсти гусеницы, а тело раскрашено в её цвета.

Наверное, синекорый хотел использовать естественный страх воинов племени Лил к гусеницам.

Но Виш не был подвержен такому страху.

Заметив знакомые полосы, Виш почувствовал необыкновенный прилив сил. Он и до той поры пытался представить синекорых вставшими на хвостовые ложноножки гусеницами, а, заметив пытающегося притвориться гусеницей люраса, совсем рассвирепел.

Он закружился на месте, отгоняя мелких сторонних врагов, а затем с необыкновенной яростью набросился на основного противника.

И – Виш сам не понял, как у него получилось – одновременно врубился в синекорого обоими мечами. Правым – снося голову, а левым – перерубая туловище по поясу.

Синекорый чвакнул и развалился на три куска.