Камертон

С трудом оторвавшись от своих переживаний, Эля открыла глаза, но не сразу разглядела Яна. Стоял он, конечно, там же, где и прежде, только казалось, что это не он, а какой-то вихрь, музыка, которая льется сама по себе. Ян не был прозрачным, он прилежно водил смычком, и сосредоточившись, Эля это видела. Правда, чтобы сфокусироваться, нужно было напрягаться. Она зажмурилась, пытаясь избавиться от неожиданного эффекта и по привычке виня свои глаза. Аккомпанемент оркестра стал будто громче. Можно было вообразить, что она устроилась в кресле перед оркестровой ямой, а вовсе не на берегу моря неподалеку от одинокого скрипача.

Эля вновь подняла веки. Вот он, Ян, черная фигура, случайный мазок краски на фоне серых камней и сизого моря, до спазма в груди одинокий – и все же его поддерживал целый призрачный оркестр, заглушавший даже шум волн и ветра.

Эле стало страшно. Ян слишком уж подходил этому оркестру. «Они заберут его», – промелькнула мысль. Эля сжала губы.

Музыка закончилась, Ян опустил смычок и скрипку. На лбу блестели капельки пота. Он заметил напряжение на лице Эли и, по своему обыкновению, выдал кривую улыбку.

– Пока недостаточно хорошо, да? Я знаю. Нужно работать.

– Нет, ты очень хорош, – искренне сказала Эля. – Просто…

– Ой, не надо. Не старайся подсластить пилюлю, это невыносимо. Композиция сложная, работать нужно, это я и сам знаю.

Эля отвела взгляд.

– Нет предела совершенству, – согласилась она.

Еще немного – и он сольется с несуществующим, призрачным, размытым в этом пространстве оркестром. Только его там и ждут. Что же делать?

– У меня есть мечта, – объявил Ян.

– И не одна, – догадалась вредная Эля.

Он усмехнулся.

– Не спорю. Но сейчас я хотел сказать об одной.

– Стать знаменитым.

Ян откинул челку.

– Я стану богатым, знаменитым и успешным, – проговорил он уверенно. – Тогда я тебя разыщу. И тогда ты меня полюбишь.

При всей своей язвительности Эля не нашла слов для ответа: он произнес это таким тоном, что ответ и не подразумевался. Ян смотрел на нее так, будто стоило ему отвести взгляд – и она испарится. Под этим взглядом Эля плавилась и забывала, как дышать.

Глупый мальчик. За такие мысли ему следовало бы от души врезать: за кого он ее принимает?

Эля сосредоточилась на дыхании: вдох – выдох.

– Вот так, да?

– Так. Когда-нибудь. Рано или поздно. Я подожду, – спокойно ответил Ян. – Я терпеливый.

– Это и есть твоя мечта, значит?

– Нет, это не мечта. Это план.

– Вот оно как.

– Мечта другая. Я хотел бы сыграть тебе импровизацию, мелодию о тебе, и чтобы ты танцевала.

Эля возмущенно фыркнула и подтянула к себе колено.

– Играть ты можешь что угодно, я плясать под твою скрипку не буду.

– Я так и думал, – признался Ян. – Но играть могу, да?

Она собралась с силами.

– Валяй.

Вначале Эле почудилось, будто музыка началась где-то очень далеко, и она снова до рези в глазах вгляделась в Яна. На сей раз он был более материальным, а аккомпанемент совсем ненавязчивым. Мелодия лилась и перетекала, Эля приготовилась терпеть еще несколько минут и стала подыскивать вежливо-холодные слова для отзыва: благодарю, не ожидала; приятно, что ты думаешь обо мне; всегда любопытно узнать, какой предстаешь перед другими людьми…

Но тут музыка снова уступила место чему-то большему. Черная дыра, перманентно прописанная у Эли прямо посреди грудной клетки, превратилась в пустоту. Эля безмолвно ахнула и невольно закрыла грудь рукой. Под рукой было восхитительно пусто – и от этого невероятно легко. Ян будто увидел Элю и признал ее право быть такой – открыл какую-то заслонку и вытащил из Эли водоворот боли. Даже если боль вернется, когда он отложит скрипку… это все равно чудо. Эля почувствовала, что могла бы взлететь к небесам, невесомая, безмятежная, она и взлетала вслед за нотами, и парила, и ничто не тянуло ее вниз, не болело, не отравляло. Ничто не держало ее – даже музыка, предельно деликатная музыка – даже плавящий взгляд каре-зеленых глаз. Своей импровизацией Ян поймал ее, отразил в звуке – и освободил, исцелил и выпустил.

Единственный способ привлечь сильфиду – это отпустить ее.

Паря в облаках, Эля не отрывалась от человека, давшего ей эту легкость, эту свободу.

Эля знала, что вернется за ней, снова и снова.

Вернется к нему, что бы там ни было, что бы ни стояло между ними.

Ян позволил ей быть такой, какая она есть, делать то, что ей угодно, и снова вручил ей ее собственную жизнь.

Камень под ее рукой был горячим. Ветер на ее коже был прохладным. Прядь волос щекотала щеку. Как приятно разогнуть затекшую ногу, выпрямить спину. Сколько радости дает тело. Свежий воздух заполнял ее и омывал каждую клеточку. Эля дышала.

Музыка кончилась. Ян поднял взгляд.

– Плясать под мою дудку – или скрипку – ты не будешь, – с усмешкой заключил он. – Да и мелодия вышла… не танцевальная. Ладно. Я потом попробую еще приблизиться к тебе. К твоей сути. Если ты позволишь.

В голове у Эли не было ни одного слова, чтобы передать то, что только что произошло. Она сидела на своем камне и просто не знала, как донести до Яна, что…

Впрочем, способ был. У нее же есть пока это тело.