Камертон

Прибыв сюда, он почувствовал это кожей, поверил инстинктивно, он был вполне доволен и даже горд. Тут целый оркестр, который с ликованием его принимает, отзывается мгновенно, позволяет солировать. Ян – тот самый недостающий кусочек пазла, он здесь на своем месте, еще немного – и он растворится, распадется на мелкий серый песок и просыплется в трещины в скальных обломках, сольется со своим оркестром.

Он всего лишь тень, выдох ветра, звуковая волна…

Нет.

Слова матери сладки, но Ян чувствует фальшь. Он не гений, и его остаточный дар – не дар музыканта, однако он скрипач, и его слух отличается тонкой настройкой; это элементарная профпригодность. Эля напомнила ему о родителях, и теперь он о них не забывает, и никогда не забудет саму Элю, осветившую в его душе самые дальние уголки. И он не тень, пусть он так и не узнал, кто он такой и в чем его миссия. Он не голос скрипки, а скрипач. Ян Добровольский.

Эля поцеловала его на этом самом месте.

Хорошо, что хоть она спаслась.

Неужели они никогда больше не увидятся?

Но пусть, пусть. Только бы ей ничто не угрожало.

Эл-ля моя.

Не твоя.

Море дотянулось пенистым языком до его туфель, и Ян сделал шаг назад. Провел смычком по задрожавшим струнам, вспоминая фрагмент из концерта Мендельсона и напряженно вслушиваясь в нарастающую волну подземного звука, которая, подобно мифическому чудовищу, вот-вот поднимется из глубин, чтобы поглотить его.

Глава 5

Джуд стоял спиной к окну и все рассматривал юную сильфиду. Он представлял себе сестру по-другому – похожей на всех прочих кромешниц, а значит, более уверенной в себе, высокомерной, знающей себе цену и привычно ведущей игру с людьми и полукровками, которые заведомо не стоят ее внимания и откровенности. Даже то, что Мишель, по словам Грейс, попала в какую-то передрягу, мало изменило воображаемый образ. И вот теперь перед ним сидела хрупкая перепуганная девочка, вся в слезах и в соплях, и нисколько не играла и не лгала.

Он был, естественно, готов ей помогать и даже согласился не задавать лишних вопросов. Пока. Но она – настоящая кромешница, обладающая волшебным чутьем, – шарахнулась от него не зря. Она безошибочно ощутила, что в нем медленным ключом кипит гнев, пусть он и старался не показывать его.

Джуд злился на мать, злился даже на тещу, которая только что без разговоров выручила их с Фотиной, вытащила Мишель оттуда, куда они сами ни за что на свете не добрались бы. От него не ускользнуло, как сильфида отстранилась, когда Фотина хотела ее обнять, и это кольнуло его в самое сердце. Кромешники, что с них взять?

Его сердило и то, что Мишель, которую приволокли с конца света, не собирается ничего рассказывать – а ведь очень интересно, каким образом ей удалось, не рожая и не выходя замуж, задержаться в мире людей? Вон некоторые, вроде Матвея с Ассо, дорого заплатили бы за такой секрет. Но нет, Мишель вовсе не считала, что должна что-то объяснять.

Наконец, его вывело из себя поведение Фотины, немедленно принявшей сторону зареванной кромешницы. Будучи целительницей, она якобы что-то поняла о Мишель, но делиться с ним тоже не собиралась. Ну да, кто он такой?

– Я жена твоего единоутробного брата, а еще я наполовину сильфида, – шепотом внушала удрученной девочке Фотина, выросшая единственным ребенком в неполной семье, – значит, можно считать, что мы сестры.

Ловко она все перевернула и прекрасно вписалась! Джуд чувствовал себя лишним. За мать Фотина, кстати, тоже перед ним заступалась… Женская солидарность. И тупой солдафон, который ничего не соображает.

При этом все они рассчитывают, что именно он должен что-то предпринять, разрулить ситуацию, которую ему не дают прояснить.

Известие о том, что Мишель озабочена спасением какого-то Яна, Джуда даже обрадовало. Во-первых, девочка не зациклена только на своих проблемах и не считает людей или полукровок низшими существами. Во-вторых, Ян – это плюс еще один мужчина в женском царстве непонятных обид и никому не нужных драм.

– Давайте сначала, – как можно мягче предложил Джуд обнимающимся дамам. – Мишель, Грейс говорит, что ты здесь застряла, что у тебя проблемы. Она ошиблась?

Мишель не успела и рта раскрыть, как снова встряла Фотина. Как же ей не терпится угодить этим кромешницам!

– Джуд! Ты не можешь оставить сестру в покое, хотя бы на минуту?!

– Не могу, – признал бесчувственный Джуд. – Меня привлекли, чтобы разыскать Мишель и ей помочь. Я вообразил нечто необычайное, а тут дела сердечные? Если все путем, так я вас с удовольствием оставлю, порыдайте друг у дружки на груди сколько влезет, потом позовете. Если захотите.

Фотина давно не сталкивалась с ним в его профессиональной ипостаси, и сейчас она смотрела на него с выражением, памятным ему по прежним временам, когда она считала его отвратительным ледяным автоматом. Почему его это удивляет?