Камертон Дажбога

— Все, все, все, — замурлыкал Олафрам, похлопывая ладонями по скатерти. — Все сходится, завершается, приближается к Истоку.

— Погодите, друзья, — забеспокоился я. — А как же другие наши проявления? В нашей реальности есть еще один Гореница-Горикорень… и тут, у вас, — я это знаю — родился мой двойник. И Громовица уже есть, правда, еще совсем маленькая.

Гореница успокаивающе улыбнулся:

— Нас, может, множество в разнообразных сферах. Закон делимости духа позволяет такие метаморфозы. Но самое главное, чтобы в какой-то реальности собралось ядро регенерации, синтеза. Ты понял? Нас разорвал Лабиринт Аримана… в мифах он назывался Лабиринтом Минотавра… мы еще будем иметь дело с ним. Ариман постоянно тасует свои карты, чтобы оттянуть момент единства, надеется придумать что-то такое парадоксальное, неведомое Гориору и нам. Если нам удастся изменить течение причинности, а затем — формирование

трехмерной реальности, тогда Земля и Ара объединятся, порочное создание исчезнет, растает и мы сможем осуществлять волю Великой Матери, формировать миры свободы и радости…

— Нам уже сказал об этом Гориор!

— У вас есть с ним контакт? — живо поинтересовался Олафрам.

— Это трудно, но мы уже дважды разговаривали с ним.

— Теперь это будет легче, если мы соберем весь круг,

 — заверил Гореница, подмигивая мне. — Веди нас к твоим девушкам, мы можем встретиться в прогулочном дворе. Но предупреждаю — бдительность и осторожность. Между врачами немало агентов спецслужб, а они — слуги Аримана, даже не разумея этого. Нужно действовать быстро, почти молниеносно. Вызовем на свидание остальных Космократоров. Встреча должна быть будто бы спонтанная, невинная… и тогда…

— Что?

— Мы пробьем канал над веками, выйдем из Лабиринта трехмерности, родимся в прадавности.

— Да, именно так он говорил. Но как? Как это произойдет?

— Очень просто. Даже тривиально. Однако нам пора. Уже идет санитар выгонять на прогулку. Выйдем по отдельности, а там соберемся как будто случайно…

Свершилось. Уже пять Космократоров встретились в глубине Лабиринта Аримана, как называет этот мир Горикорень. Мои девушки сразу узнали и Горикореня, и Сократа. Мы плакали от счастья, плясали, будто пьяные. Могу представить, что думают врачи, которые наблюдают за нами. Или не подтверждаем ли мы, даже не желая этого, предположение о своем безумии? А, все равно! Значительнее всего то, что мы уже назначили день, когда сойдутся все. Как это будет? Горикорень уверяет, что все очень просто. Чайка и Инесса, оказывается, в этой реальности родились сестрами, они близкие знакомые Олафрама-Сократа, иногда передают ему передачи, встречаются в прогулочном дворе. Владисвет — известный психиатр, руководитель Республиканского Психологического центра, он опекает Олафрама, помогает «лечить», следовательно, имеет право всегда посетить больного или прийти к нему вместе с родственниками и знакомыми.

Что будет? Что будет?

Иногда я неожиданно останавливаюсь на месте, задумываюсь: не играем мы все какую-то причудливую трагикомедию? Может выйти что-то действительно стоящее из такой безумной мистерии?

Октябрь. Киев за стенами «дурдома» одевается в праздничные одеяния зимнего отдыха. Какое буйство красок! Переиначивая слова Христа, можно сказать: ни один император не одевался богаче этих простых берез, осин, дубов, кленов. Даже сбрасывая ежегодно свой великолепный наряд, растительное царство Земли устраивает радостный пир прощания с очередным циклом мистерии бытия. Нам как будто свидетельствует сам Дух Жизни, что велик на любом этапе странствий в мире, что отсутствуют объективные состояния зла и добра

, а есть только наша оценка ситуации и возможность (или отсутствие возможности) осуществить волю собственной Сущности — разрушительную или творящую, а следовательно — пожать соответствующий урожай.

Завтра — воскресенье. В прогулочном дворике состоится встреча всех. Хоть бы ничего не помешало. Нас уже вызвали к главврачу (каждого в отдельности). Расспрашивали о нашей версии. Мои откровенные рассказы (хотя и достаточно лаконичные) главврач воспринял спокойно, доброжелательно. Расспрашивал о механизме путешествий во времени. Я ответил, что не специалист, а лишь исполнитель эксперимента. На холеном, аристократическом лице психиатра блуждала дружеская улыбка. Он подмигнул мне, и в холодных серых глазах блеснули искорки.

— Скажите откровенно, Григор Максимович, вы уже нашли здесь друзей-космонавтов?

— Какие космонавтов? — удивился я. — Ведь в вашей реальности еще не начались космические полеты людей? Насколько я знаю — еще только запущены первые небольшие спутники.

— Я не о этих космонавтов говорю, — нетерпеливо сказал главврач.

— А о каких же?

— О космонавтов духовных. Ведь больницу недаром называют космодромом.

— Слышал такое название, — признался я. — Но разве можно серьезно относиться к бреду больных?