Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников

Столь успешной была наша эскапада с приправой для риса, что мы решили повторять эту процедуру регулярно. Почти каждый вечер мы сдабривали таким образом ужин Богомола. Через некоторое время Ока предложил для разнообразия использовать немножко человеческих экскрементов. Мы серьезно обсуждали эту идею, когда случилось неожиданное.

Парень из кухонного наряда по имени Морияма в тот вечер, когда мы подошли к нему, стал особенно осторожничать. Нас было чуть ли не двенадцать человек.

– Все вы не можете насыпать туда перхоть, – простонал он. – Богомол заметит. Может, забудем о вашей забаве на время? Вы перегибаете палку. Правда перегибаете.

Ока и Ямамото, как всегда, проявили настойчивость.

– О да, – сказал Ямамото. – Действительно, почему бы нам не забыть пока о нашей забаве… Просто потому, что на кухне оказался ты. Для всех нас подойдет очередь заступать в наряд. И всем нам придется сделать это. Не будь трусом.

– Ладно, – уступил Морияма. – Только перхоть сыпать не всем. Вы все блюдо засыплете.

– Нет, каждый должен внести свою лепту, – заявил Накамура. – У некоторых из нас уже перхоть закончилась! – Бросив обсуждение, он наклонился над блюдом и начал чесать голову, затем сказал: – Следующий, пожалуйста.

Я сделал шаг вперед. Несмотря на возражения Мориямы, каждый дождался своей очереди и исполнил ритуал.

– Теперь смешай все, Морияма, – сказал я, – если не хочешь, чтобы Богомол заметил.

– Чем? – взвизгнул он. – Я должен торопиться, а то он выйдет из комнаты.

– Руками, конечно, – посоветовал я.

– Боже, да ведь он горячий! – Морияма коснулся пальцами риса и поморщился.

– Отважный самурай, – успокоил его Ока. – Будь храбрым самураем.

Несчастный дежурный по кухне, гримасничая, продолжил перемешивать еду.

– Ну, обо что теперь я вытру руки?

– Оближи, – предложил кто-то.

Морияма открыл рот и облизал пальцы, а затем вдруг замер с высунутым языком. Нас всех затрясло. Многие закрыли себе рот руками, чтобы сдержать хохот.

– Проклятье! – выругался Морияма и с видом человека, которого ведут на гильотину, вошел в комнату Богомола. Дверь осталась немного приоткрытой. Мы прижались к стене, напряженно прислушиваясь. Морияма и Богомол обменялись несколькими словами, разобрать которые мне не удалось. Затем дежурный по кухне, видимо, повернулся, чтобы уйти, когда Богомол сказал:

– Будь любезен, задержись на минуту, друг мой.

– Да, господин! – Голос Мориямы дрогнул.

Наступила длинная пауза. Наконец мы услышали, как Богомол произнес:

– Этот рис… от него воняет. И почему он такой масляный? От него ужасно воняет! Откуда ты его достал, из сортира?

– Давайте-ка уберемся отсюда, – мудро посоветовал Накамура.

Мы стремительно пронеслись по коридору и свернули за угол к двери. Через мгновение до нас донесся грохот, а через секунду он уже звучал как ужасный топот ног.

– За дверь! Быстрее! – прошипел я.

Тут же на нас налетел Морияма с остатками ужина Богомола, прилипшими к его затылку и стекавшими вниз по лицу и шее.

– Мы попали! – задыхаясь, пробормотал он. – Мы все! Богомол нас убьет!

На этот раз никто не произнес ни слова. Мы просто молча смотрели, как Морияма направился к туалету.

Узнав о происшествии, мы ждали реакции сержанта, трясясь от ужаса. Она проявилась на следующий день и оказалась не такой уж страшной. На утренней поверке Богомол устроил нам досмотр. Ни один человек не пошевелился.

– Кажется… – произнес сержант.

В этот момент звено истребителей пронеслось прямо над нами и стало заходить на посадку.

– Смотреть мне в глаза! – прорычал Богомол, затем украдкой взглянул на первый самолет, приземлившийся на взлетно-посадочной полосе и сейчас тормозивший с громким визгом резиновых шасси. – Не умеет как следует садиться, верно? – Это сержант сказал больше себе, чем кому-то из нас, затем продолжил: – Как я уже сказал, кажется, некоторые из вас озаботились состоянием моего здоровья и решили разнообразить мой рацион. Может, вы считаете, что я слишком худой? Так или иначе, я хочу, чтобы те из вас, кто так думает, знали: я ценю вашу заботу. Полагаю, вполне естественно любить своих наставников. Когда я был курсантом, мы тоже любили своих наставников и так же, как и вы, заботились об их здоровье.

Ока издал тихий сдавленный звук.

– Тсс! – предупредил я его.

Богомол продолжал:

– Однако вы можете быть спокойны. Нас, наставников, хорошо кормят, и вам не нужно за нас волноваться. На самом деле вчера вечером, когда дежурный принес мне ужин, я вовсе не был голоден. Я отдал ему весь рис. Между прочим, он оказался очень неряшливым едоком.

На этот раз Ока и Ямамото не сдержались и фыркнули.

– Сегодня, – продолжал сержант, – просто чтобы показать, как я ценю вашу заботу, я приготовил тост. Сержант Китимура! Сержант Маки!

Два сержанта поспешили к нам, неся маленькие чашечки для сакэ.

– Спокойно! – сказал Богомол.

– Мы в изумлении следили за тем, как они начали наполнять чашечки из огромной синей бутылки. – Отлично, – произнес Богомол, когда сержанты наполнили чашечки. – Это сакэ из самой Окинавы!

Я был ошарашен. Могло ли такое быть? Богомол торжественно заявил: