Камни

— Рад тебя видеть, — говорит Паша и обнимает его. — Правда я это… с работы только недавно вернулся и не успел ничего приготовить.

— Забей, — Давид протягивает Паше пакет. — Тут пиво и вино, — он усмехается, — и, ты не поверишь, твой любимый «Дюшес».

Паша берёт у него пакет и заглядывает в него. После качает головой — явно из последних сил пытаясь не расхохотаться.

— Тролль ты, — говорит он, — вот что.

— Пиццу и роллы привезут минут через двадцать, — Паша явно хочет что-то сказать, но Давид жестом останавливает его: — Даже и не вздумай, я уже оплатил.

Паша качает головой:

— Проходи ты уже.

Давид разувается и проходит:

— Доставай «Дюшес», девочка.

Не пялиться на Пашин, если можно так выразиться, новый имидж у него так и не выходит, и Паша, заметив это, тяжело вздыхает.

— Плохо, да?

— Если ты о бороде, то это ужасно, — честно отвечает Давид. Пашина трёхцветная кошка Элис — тот самый котёнок, который в своё время их сдружил — спрыгивает с дивана, подходит к нему и начинает тереться о его ногу. — Привет, Элис, ты очень вовремя, мои чёрные джинсы отчаянно нуждались в твоей шерсти!

Он гладит её. Элис довольно мурчит. А Паша тем временем продолжает.

— Совсем не идёт? — грустно спрашивает он. — Не брутально?

— Ты похож на козла. Прости.

— Ты, как всегда, сама вежливость, — говорит Паша. Звучит не зло и не обиженно — скорее расстроено.

— Не переживай. Просто сбрей. Как можно скорее. Это ужасно. Правда, — кошка запрыгивает к нему на колени, и на этот раз Давид обходится без комментария о джинсах. Чёрт с ними, с джинсами. — Штопор есть у тебя?

— Вроде был, — отвечает Паша. И тут же поясняет: — Но это, кажется, твой.

— Да, точно, я как-то приходил со своим, — Давид тихо смеётся. — Тащи его сюда.

Паша приносит из кухни штопор, и протягивает ему.

— Ты предлагаешь нам пить из горла? Если что, я не гордый. И даже не совсем брезгливый.

Настаёт очередь Паши смеяться.

— Господи, — говорит он. — Я такой тупой, — он поднимается и снова уходит на кухню за бокалами.

Он возвращается с ними практически мгновенно.

— Оставь, бывает хуже, — Давид вытаскивает пробку из бутылки и поднимает глаза на Пашу. — Я вручил ей кольцо. Она согласна. И у нас будет ребёнок.

— Да ладно! — восклицает Паша.

— Ты удивляешься потому, что раньше был свято уверен, что у меня уже передохли все сперматозоиды?

— Иди ты! — Паша снова смеётся. — Вот почему ты всё сразу так выворачиваешь!

— Потому что всё зло от жидов. Смирись.

— На самом деле я за вас очень рад, — говорит Паша, и Давид понимает, что это искренне.

— Мы не собираемся делать свадьбу. Распишемся и отметим. Скромно. Мой отец, её родители — точнее, отец с мачехой, пара её подруг с работы и, — он делает паузу, — разумеется, ты. Со своей дамой сердца, — он смотрит Паше в глаза. — Пригласи её. Скажи, что у тебя женится лучший друг, а тебе не с кем пойти.

— Она не согласится, — грустно отвечает Паша.

— А ты уже всё за неё решил. Умник нашёлся. Пригласи, я тебе говорю. Мне что, самому это сделать?

— Не надо, — Паша, кажется, едва не плачет. — Я… я, конечно, могу… наверное. Только она всё равно не пойдёт. Она ничего, кроме жалости, ко мне не испытывает. Я понял это недавно… буквально вчера.

— И что же случилось буквально вчера? — Давид выразительно смотрит на него.

Паша вновь вздыхает.

— Она принесла выпечку, — говорит он. — Домашнюю. Она очень хорошо готовит, я давно это понял.

— Хоть откормит тебя, а то как из Бухенвальда, — комментирует Давид, и Паша тут же обиженно смотрит на него.

— Не смейся, — отвечает он. — Так вот, она принесла выпечку. Угостила нескольких девушек, с которыми хорошо общается на работе. А потом… потом угостила меня. Ты понимаешь, что это значит? Это же явно из жалости. Я для неё — как одна из этих девочек.

Давид ставит бокал с вином на пол. Любопытная Элис тут же суёт туда свою очаровательную чёрно-бело-рыжую морду.

— Паш, — говорит он, — ты дурак или прикидываешься?

— Но это же явно то, о чём я сказал… — продолжает лепетать Паша, и Давид отмахивается:

— Ясно. Дурак. Выпечку-то хоть взял?

— Да, — отвечает Паша. — Я же не хотел её обижать…

— Ну хотя бы тут дятла не включил, — Давид наливает вина в другой бокал и протягивает его Паше. — Держи. Можешь выпить за своё слабоумие.

— Зачем ты так?

— Затем, что, если ты не пригласишь её пойти с тобой, то ноги твоей на моей свадьбе не будет.

— Это жестоко, — говорит Паша.

Давид пожимает плечами:

— Ну ты же в курсе, от кого все беды в нашей стране. Впрочем, нет. Не в стране. В мире.

— Хорошо, я попробую, — обещает Паша. Голос его теперь звучит уже даже не грустно — он звучит подавленно. — Правда, когда она откажет…

В домофон звонят. Паша тут же хмурится.

— Это доставка, — говорит Давид. — Иди, открывай, всё оплачено. Просто забери.

Кошка спрыгивает с его колен.

Давид думает о том, что, пожалуй, не стоит сейчас рассказывать Паше о том, что ему снова снятся кошмары.

Не сейчас.

Как-нибудь потом.

Сейчас он попросит его помочь перевезти собаку в эту субботу.

Он знает, что Паша ему не откажет.

Денег он, правда, не возьмёт, и это бесит.

Но ничего. Давид придумает, как его отблагодарить.