Камни говорят

В первые мои годы в Рейкьявике я жил в одной комнате с юношей с северо-запада Исландии, из Брейдафьёрдюра. Он был чуть старше меня, окончил народный университет[29] в Квитаурбакки на западе Исландии. Это был способный симпатичный молодой человек, очень наблюдательный и глубоко мыслящий, один из самых надежных людей, которых я знал. Он научил меня азам английского, а также доступно преподал мне планиметрию, и именно на его уроках я обнаружил, что, оказывается, в Сюдюрсвейте я уже открывал теорему Пифагора.

Как-то вечером, когда мы легли спать, я рассказал этому юноше про мое заболевание в детские годы:

– Скорее всего, это было что-то с легкими, – сделал я вывод.

Он на это ответил:

– Нет, тут дело в сердце.

После этих слов передо мной словно зажегся свет. Юноша впервые сообщил мне о том, что у меня был порок сердца. Спустя несколько лет этот диагноз подтвердился.

Я был очень рад, что прежде не знал об этом, и воздал хвалу Господу за свое неведение – единственный раз за всю жизнь. Тогда мне показалось, что я со всей определенностью увидел, как могла бы сложиться моя сознательная жизнь, знай я о наличии у себя такого серьезного заболевания, как порок сердца. Я бы думал о себе как о жалком больном, который внезапно может упасть замертво или скончаться во сне. Я бы всегда напоминал этому мигающему огарку, что нужно быть осторожным, чтобы не перетрудить серьезно больное сердце. Каждый день я многократно говорил бы сам себе: тебе нельзя подниматься по склону, ходить колесом, прыгать с крыш домов, скакать на одной ноге, грести в лодке по Лагуне, поднимать тяжелые камни, перенапрягаться, отчаянно сражаться, ходить в горы, носить мешок с кизяком, изнемогать на сенокосе. Я бы всегда об этом думал и говорил, и каждый вечер этот вопрос вгонял бы меня в пот, когда я натягивал одеяло на голову, чтобы спрятаться от ночной темноты: «Надеюсь, я не умру этой ночью во сне?» И я старался бы бодрствовать как можно дольше, чтобы ко мне не пришел ангел смерти и не остановил мое сердце.

Эта постоянная осторожность и не дающий покоя страх перенапрячься на самом деле привели бы к тому, что я бы зачах от ничегонеделания и, может быть, погиб в юном возрасте. Но меня спасло неведение.

7

Я начал узнавать людей на нашем хуторе. Вот мой отец. Его звали Тоурдюр, по отцу Свейнссон. А вот моя мать. Ее звали Анна, по отцу Бенедихтсдоттир. Также там были сестра матери Эйдбьёрг и их родители – Бенедихт Торлейфссон и Гвюдни Эйнарсдоттир. Еще мои младшие братья – Стейнтор и Бенедихт.

В моих самых ранних воспоминаниях еще присутствовал старик по имени Аудни Сигюрдссон, необычайно спокойного и благородного нрава. Он находился на нашем иждивении, молол зерно и ячневую крупу. У Аудни было добродушное лицо, широкая короткая бородка. Он имел обыкновение, когда нечего было делать, сидеть на руках, раскачиваясь из стороны в сторону, а иногда и по кругу. Я думаю, он был слепым или очень плохо видел. При этом Аудни был ясновидящим и мог много чего рассказать о людях в других мирах, если кто-то проявлял к этому интерес. Хотя в целом в отношении своих видений, как и многих других вещей, он был немногословен.

Однажды Аудни сидел за помолом в западной части хутора. Это было днем в ясную погоду, двери дома стояли открытыми. Аудни увидел, как с запада хуторскую тропинку пересек мальчик и ступил через порог. Аудни рассказал об этом необычном видении моей матери.

– Так это, наверное, был Тоурбергюр? – сказала в ответ мать.

Аудни ответил медленно и спокойно, будучи уверенным в себе:

– О нет. Это был не он. Я его узнал. Этот мальчик был не из нашего мира.

Насколько я помню, Аудни счел это проделками скрытого народа[30]. Неподалеку от Хали как раз жила семья скрытых людей.

Аудни переехал c Хали в верхний хутор в Рейниведлире и прожил там остаток своих дней. В моей юности смерть человека всегда была важным событием. Однако я позабыл, когда мы получили новость о кончине Аудни. Единственное, что я помню относительно его кончины – она случилась ясным зимним утром. Мы, трое парней, шли от пляжа и переходили Лагуну по льду, беседуя о только что случившейся смерти старика Аудни.

Выше верхнего хутора в Рейниведлире есть небольшое углубление в почве под названием Аудна-Лауг (Ложбинка Аудни). Туда Аудни ходил по большой нужде. Вот такими разными способами люди увековечивают свои имена. У верхнего конца ложбины находился небольшой бугорок. По нему датские географы определяли направление на юг на верхнем хуторе Рейниведлира[31]. Вот какие события, не имеющие между собой ничего общего, могут совершаться практически на одном и том же месте, даже если их исполнители понятия не имеют друг о друге. Тогда Аудни уже не было на свете, и в ту ложбину больше никто не ходил.