Камни говорят

Звуки моря были всегда слышны в Хали, за исключением моментов, когда оно было спокойным или когда дул северный ветер. Я воспринимал эти звуки как песню моря или даже хоровое пение, потому что у океана было много голосов и его вокальные партии имели многочисленные вариации. Глубже всего во мне засела мелодия, которую можно было услышать по вечерам в спокойную погоду, но при относительно сильном прибое. Мне нравилось стоять в Хали и слушать эти звуки. Слышался ясный и легкий голос, идущий откуда-то с юга. Затем зазвучал другой такой же голос, с юго-запада, а за ним третий – с юго-востока. Потом на некоторое время установилась мертвая тишина, сменившаяся голосом, запевавшим в совсем другом тоне где-то вдалеке на востоке. Именно это «где-то» придавало мелодии таинственную глубину.

Особенно приятно было слушать песню волн в вечерней тишине при свете луны. Звук можно было сделать громче, немного изменив его тембр, если приложить ладони к ушам и двигать ухом немного вперед; а если поставить обе ладони за уши, то мелодия становилась очень громкой и звучной.

В сильный прибой звук моря превращался в сплошное плескание, тяжелое, темное, глубокое, серьезное, со всевозможными оттенками, а если сила прибоя достигала максимума, казалось, что он звучит и под землей. Композиторы назвали бы это оперой океана, поэты – голосом крови рассвета, а священники – гласом Божьим в природе. В Сюдюрсвейте это явление в основном называли «отголоском моря». В отдельных случаях я слышал, как он доносился с гор, находившихся за хуторами. Это было своеобразное ощущение.

На хуторах Брейдабольсстадюра можно было услышать много великолепных звуков, приходящих с океана. Накануне первого дня нового века была безветренная погода, но на небе висели тяжелые тучи, шел дождь. Отец вернулся с какой-то посиделки и, войдя в дом, сказал пару слов о погоде, после чего с моря послышался ужасный грохот.

Я также помню еще один пример пугающего морского звука – это было во время Бурской войны[72]. Небо выглядело мрачным, но было безветренно и тепло. К нам пришел какой-то гость, и домочадцы стояли на дорожке, беседуя с ним о том, какие звери эти англичане. Однажды той весной, когда я конфирмовался, от горы донесся громкий морской звук. Я шел от хутора на восток к ручью, слушая его.

От Хали были видны три острова, которые, несомненно, украшали морскую панораму. С хуторской дорожки казалось, что острова находятся прямо у линии горизонта. Но это было неверным впечатлением. Позже я в этом убедился, когда начал забираться на склоны гор. Я тогда увидел море за островами, а когда я уже смог подняться на вершину горы, то обнаружил, что они были ближе к берегу, чем к горизонту. Вот так постепенно увеличивался мир по мере того, как я залезал все выше и выше на гору, убеждаясь, насколько все на самом деле не похоже на то, что я видел с хутора.

Упомянутые острова простирались с северо-востока на юго-запад параллельно пляжу и каменистым прибрежным холмам, привлекая к себе внимание. Самый восточный остров был одновременно самым длинным и крупным. Я спросил отца о его размерах. Отец, хорошо соображавший в расстояниях, сказал, что длина составляет примерно столько же, сколько от нас идти до Герди. Центральный остров был на вид такой же высоты, как и предыдущий, но немного покороче. Между островами был узкий пролив. Я поинтересовался у отца насчет его ширины. В ответ было сказано, что там может свободно проплыть шестивесельная лодка. Если стоять на восточном конце дорожки в Хали, то эти два острова виднелись над хутором Брейдабольсстадюр и по расположению и форме походили на украшения на титульном листе старой книги, написанной готическим шрифтом, которая имелась в Хали.

Чуть поодаль на юго-запад от этих двух островов находился еще один, самый южный. Я спросил отца, каким может быть расстояние от этого острова до центрального.

– Примерно столько же, сколько отсюда на запад за холм Хельгходль, – ответил он.

– А как далеко за Хельгходль?

– Примерно как до могилы в Хельгалейди.

Около трехсот сорока саженей, подумал я про себя.

Южный остров, как казалось, был поменьше других двух, но немного повыше, особенно в западной части, которая вместе с его северной стороной выглядела как отвесная скала. С восточной же стороны остров плавно спускался в море. В прибой было видно, как волны взмывают вверх, белой-пребелой пеной накатываясь на берег. Я удивлялся, как остров выдерживал все эти дьявольские побои.

К западу от центрального острова находилась шхера Боди, видимая только в моменты отлива.

Я обратил внимание, что примерно посередине между центральным и южным островами всегда на одном и том же месте можно было увидеть сильное волнение. Что его вызывало? Как мне рассказали, там под водой была еще одна шхера, которую называли Скюгги (Тень). Тень? На меня это произвело впечатление, как будто это была живая тень из другого мира. Было ли с этой шхерой связано что-либо сверхъестественное?