Камни вместо сердец

Пальцы его беспокойно мяли друг друга, но он не останавливался:

— Я подумал, что это дьявол толкает меня к великому греху. Я молился о наставлении, но никак не мог сдержать свои чувства. Ему не нравилось, что я все время смотрю на него, но я ничего не мог поделать с собой. И однажды я все понял…

— И рассказали Дирику.

— Я думал, что он что-то сделает для… для этой девушки. Однако он сказал мне, что речь идет о тайне клиента и что ее надо защищать, и отослал меня прочь. Я думал, я молился и понял… все, что случилось с ней, — несправедливо.

— Эта семейка ради собственной выгоды много лет заставляла ее изображать своего умершего брата. Но теперь она убежала, и никто не знает, где ее искать, — резко сказал я.

— Ах, сэр!.. — Сэм судорожно глотнул. — Можно мне сесть?

Я жестом указал ему на табурет. Он осел на него, являя собой картину полного несчастья.

— Вам известно, — спросил я, — что случилось с Абигайль Хоббей?

— Да, — ответил мой посетитель едва слышно. — Мастер написал мне. И еще, что за ее убийство арестовали этого Эттиса.

— Его отпустили, убийца — не он. — Наклонившись вперед, я раздраженным тоном произнес: — Но почему вы никому ничего не сказали о Хью?

— Я не мог подвести своего мастера. Но я все время думал и молился, a когда мастер Дирик прислал письмо, в котором сообщал о том, что приедет завтра, я понял… — Фиверйир с мольбой во взгляде посмотрел на меня. — Он ведь нехороший человек, правда?

Я пожал плечами.

— Вот я и подумал, сэр, нельзя ли мне попроситься к вам на работу, — выпалил клерк. — Известно, что вы, сэр, хороший адвокат и защищаете бедных.

Я смотрел на жалкое лицо Сэмюеля, гадая, в какой мере его приход ко мне вызван угрызениями совести, а насколько — желанием найти себе другую работу. Как знать…

— Фиверйир, — проговорил я спокойным голосом, — у меня не найдется работы для еще одного клерка. И я советую вам поискать себе место у какого-нибудь старого и заскорузлого циника от юриспруденции, который берет любую предложенную работу и не питает иллюзий о том, что любое его действие должно служить добру. К моему сожалению, я сам нередко поддавался этой иллюзии. Тогда, быть может, заручившись чьей-то тенью, в которой можно будет укрыться, вы сумеете стать взрослым.

Молодой человек опустил голову, и в позе его теперь читалось полное разочарование. Я проговорил уже более мягким тоном:

— Ну что ж, я попробую найти такого адвоката, который нуждается в клерке.

Сэм посмотрел на меня уже с решимостью на лице:

— Я больше не буду работать на мастера Дирика. Что бы ни случилось, я к нему не вернусь.

Я улыбнулся:

— Значит, вы не безнадежны, Фиверйир. Посмотрим, быть может, мне удастся что-то сделать для вас.

Вскоре после окончания нашего разговора я оставил инн и пешком прошел небольшое оставшееся расстояние до дома. Отперев дверь, я остановился в прихожей. Из кухни доносились голоса мальчишек. Вспомнив Джоан, я ощутил укол глубокой печали, но затем почувствовал, что кто-то смотрит на меня с верхних ступеней лестницы, и увидел Колдайрона. Он легким шагом начал спускаться вниз, и глаза его засветились любопытством:

— Сэр, с возвращением вас! Видели ли вы в Портсмуте что-нибудь интересное? Я слышал, что там была битва и французов прогнали на глазах самого короля!

Я не ответил. Спустившись вниз, эконом остановился у подножия лестницы и неуверенно посмотрел на меня, что-то заподозрив:

— Из Лондона отправляют новое войско. Молодой Саймон по-прежнему хочет уйти в солдаты, если война затянется.

— Через мой труп, — ответил я кратко. — А где доктор Мальтон?

— В гостиной. Я…

— Подойдите к нам через пятнадцать минут, — велел я и отвернулся, оставив Вильяма в смятении.

Гай находился в гостиной и был занят чтением. Он окинул меня радостным взглядом, вскочил на ноги и, подойдя ко мне, обнял меня за плечи. Я с удовольствием отметил, что теперь мой друг стал больше похож на себя самого, и печать усталости и печали уже не была столь очевидна на его смуглом лице.

— Ты, наконец, вернулся, — проговорил Мальтон. — Однако выглядишь утомленным.

— Я видел жуткие вещи, Гай, куда более страшные, чем ты способен себе представить. Я расскажу тебе потом, — вздохнул я.

Врач нахмурился:

— С Джеком все в порядке?

— Да. Он был моей опорой все эти недели. А сейчас побежал к Тамасин. Как она?

Доктор улыбнулся:

— Раздобрела, устала и сердится. Но все у нее хорошо. Рожать ей примерно дней через десять, я бы сказал.

— A ты сам?

— Я давно не чувствовал себя так хорошо. Знаешь, моя энергия как будто бы возвращается. Я хочу вернуться домой, вернуться к работе. A если ватага с угла вернется… что ж, все в руках Господа.

— Искренне рад за тебя!

— А знаешь, что помогло мне? Приведение Колдайрона к должному виду. Боже, как нагло держал себя этот негодяй на первой неделе! Однако я не позволил ему сесть себе на шею, отругал его за наглость, как и писал тебе. Тут он притих и стал на какое-то время послушным, но на последней неделе опять набросился на Джозефину…

— Так.

— Он лупил девушку поварешкой. Я отобрал ее.