Камора

А в темноте светилось – СУМИН. Когда Семен его только заметил, это было просто слово. Плыло себе без руля и без ветрил. Но едва заметило Семена, словно взъерошилось, будто испугалось чего. Буква С оказалась удавом с маленькой головой. Голова эта подперла себя хвостом и застыла, сделав мечтательное выражение. Видимо, попугаев считала. Хвостик У принялся вилять, убыстряя махи, да так стремительно, что превратился сначала в серый туман, затем и вовсе исчез с глаз. Мрачная М свесила вулканические вершины, словно два уставших, грустных клоуна присели, повесив головы на ели. Зато И копытом задним в нетерпении извечном била и ржала и-и-и-и… И только Н, как памятник стояло, не шевелясь. Похоже, слово не ожидало никого здесь увидеть и от неожиданности допустило такое кривляние. Но был в этом живослове кое-кто еще. Из тени вышел бледный, с кожей мраморного цвета старик. У него глаза были белые. Семен подумал, что это бельмы, но присмотревшись, разглядел – у старика, действительно, глаза белого цвета. Радужка без пигментации. “Хотя бы какое-то объяснение”,– решил Семен. Кроме этого, у старика была широкая, длинная, необычайно густая, толстая, седая борода по пояс в дырках. Она была совершенно как сетка. В ячейках жили птицы. Выглядывали, осматривались. Не видя ничего интересного, прятались обратно. Старик нежно поглаживал свое большое гнездо.

– Я Всеволод, – сказал старик. Можно просто Сева. А эти несчастные птицы заколдованы.

– Скажите, а где я? – прошептал Семен.

– Это метаслов. Локация истины, так сказать. – усмехнулся дед. – Здесь хранится все, что когда-то было и все, что когда-нибудь будет.

– Истина в том, что я хочу есть. Я Семен, а не пророк.

– Скажи, Семен, чем ты занимаешься там, в мире?

– Я призматик.

– И что это, призматик?

– Я выращиваю призмы. Призмы творят действительность по заложенной в них программе. В древности это называли deus ex machina. Творят не сами призмы – эмы, которые в них живут. Но я только инженер. Откуда в призмах берутся эмы я не знаю. Все считают, что они самозарождаются в призмах. Такая форма жизни. У них есть иерархия, четкое разделение обязанностей. Есть эмы-домоседы, обязанность которых обеспечить порядок и комфортное проживание хозяина. Есть эмы-хранители. Эти собирают всю информацию о происходящем, где-то ее сохраняют. Но даже они полного доступа к информации не имеют. Город, в котором я живу, занимается изготовлением призм. Больше ничем. Это потому, что изготовить призмы, чтобы они работали, можно только здесь, в моем городе. Здесь аномальная зона. Никто не знает, как она образовалась, откуда взялась. По легенде впервые, случайным образом, призму получил Самин. Он нашел первичный шар и, случайно, уронил его в жидкий кислород. Шар встрепенулся, ну, совершенно, как живой и породил первых эмлинов (тогда их так называли, теперь сократили до эмов). Кстати, существуют и злобные эмы, но их научились нейтрализовывать черными призмами. Потом у Самина появились первые призмы, он сам не знал откуда они являлись. Он их просто находил там, где раньше их не было – на столе, на полке, на плите, где угодно. Сейчас ученые предполагают, что эмы строят призмы из своих тел в укромных местах, как бы рожают их. Затем доставляют нам совсем крошечными. Мы вынашиваем их в жидком кислороде. Так, что призмы – это как бы живые генераторы. У них есть жизненный цикл. Со временем, они тускнеют и, если можно так сказать, страдают скудоумием. Творят мрачные каменные пустыни с низким небом, огромным и холодным красным солнцем, почти не дающим света и тепла. Птиц с маленьким тельцем и громадными черными крыльями, распластанными на скалах для генерации энергии, как солнечные батареи. На крыльях паразитируют крохотные организмы серого цвета, поглощая тепло, накапливаемое в крыльях, для жизни. Хотя… продукты жизнедеятельности этих организмов действуют на птиц, как слабый алкоголь, доставляя им единственно возможное удовольствие в этом мрачном мире. Умирающий мир, хотя и не без мрачной красоты. Из этих призм, когда они окончательно гаснут, делают тюрьмы для злобных эмов, черные призмы. Черные призмы хранят в свинцовых саркофагах. Находиться рядом с ними непереносимо. Они оказывают сильнейшее давление на психику. Это сама смерть. И магнетичны очень. Мозг не способен противиться этой черной немочи. Человек сует голову в микроволновку и включает полную мощность. Как знать, может за мгновение перед тем, как голова распадется на атомы, он познает сингулярность. Покажи мне город.

– Чтобы показать город надо звать его название.

– Мора.

– Такого города никогда не было.

– Мне сказали, что был.

– Она допустила неточность.

– Но ведь ты знаешь, как называется город.

– Знаю.

– Так покажи мне город, название которого ты знаешь.

– Я не могу подсказывать. Я могу только подтвердить то, что ты узнал сам.

– И как мне его узнать?

– Твой прямой предок жил в этом городе. Его дух, как истина, где-то рядом. Узнаешь истину, узнаешь название.

– Как я сюда попал?

– По зову. Зов – путь к истине.

– Как получить зов?