Канарейка для Ястреба. Реальная Жизнь.

От этого мужчины током сшибает. Есть в нем нечто цепляющее. Многие работницы фабрики меня придушить готовы, считая, что я, в очередной раз, отхватила лакомый кусок.

Быстро перевожу взгляд на дорогу.

Гринвуд умело приучает меня к себе. Заставляет привыкать к его постоянному присутствию в моей жизни.

— Может и решаю для себя ребус… — тихо отвечаю и вздыхаю.

— Адик, не грузись, все норм будет. Hakuna Matata!

Удивляюсь. Смотрю на Гринвуда во все глаза, он, что сейчас пошутил?

— Фииил?! — улыбаюсь, — ты мульты смотришь?!

Щелкает языком. Бросает взгляд, от которого жаром обдает. Горячий мужчина. Чувствую его на уровне инстинктов.

Так и в животном мире самки реагируют на сильных самцов.

Опять улыбается. Что-то он сегодня непривычно весел. Странный.

— Я тут подумал, Адик, придется набить тебе татуху.

— ЧТО?! — ужасаюсь, изумляюсь и теряю дар речи.

Во все глаза смотрю на Гринвуда. Наверное, я сейчас похожа на Тома из мульта с глазами — блюдцами.

Наконец замечаю, что мы съезжаем с привычного маршрута. В ужасе пялюсь на своего водителя.

Он действительно решил сделать мне татуировку?!

— Не надо! Ты сума сошел?! Гринвуд! Вези меня домой! Сумасшедший! — кричу и с дуру хватаюсь за ручку двери, но она оказывается на блокировке. — Останови! Выпусти!

— Истерику прекратила! Набьем тебе заветное “Hakuna Matata”. В переводе с суахили «жить без забот». Не пялься так. Прогуглил я. Именно эти слова. Говорят слово — сила. Может и дерьмо жизнь, но ты называй ее прелестью, вдруг подфартит и в шоколаде окажешься. Нет проблем. Все решаемо.

— Фил, — стараюсь говорить спокойно, как с душевно больным, при обострении болезни, — я не хочу татуировок.

Хмыкает и останавливает машину у тату-салона. Спокойно встречает мой ошалелый взгляд. Ловит меня и тащит на себя, заставляет оседлать. Сталкиваюсь со стремительно темнеющей серостью взгляда. Чистый графит.

Смотрит не мигая. Взгляд убийцы. Наклоняется ко мне. Упирается горячим лбом в мой.

Хватает меня за основание шеи и ведет сильными пальцами немного вниз по позвоночнику, замирает, а в глазах жар.

— Хочу видеть на тебе татуировку, — смотрит тягуче и пальцем чуть продавливает основание шеи, — вооот тууут.

Улыбается. Порочно. Меня от его улыбки страшной уносит. Кажется, Фил постепенно достигает цели, заставляя мое тело реагировать на близость сексуального мужчины.

— Тебе это нужно, детка, доверься мне. Слишком уж ты правильная. Говоришь иначе, держишься, словно со званого ужина притопала.

— Не понимаю… Фил, ты сейчас серьезен?!

— Более чем, Адик, более чем…

Я никак не могу понять, как Гринвуду удается меня уболтать на это болезненное сумасшествие. Но я просто иду за ним, крепко держа его руку и чуть не падаю в обмарок, когда мы с ним заходим в душное пространство тату салона, где все увешенно множеством плакатов с различными монстрами, служащими видно вариантами татуировок.

Тяжелые роковые басы ударяют по ушам и меня сотрясает внутреннее томление. Страх смешивается с ожиданием чего-то запретного и сладостного.

Хорошие девочки тоже могут быть плохими и Гринвуд демонстрирует мне скрытую часть меня самой.

— Рад видеть! Гром!

Слышу сухой, прокуренный голос и оборачиваюсь, инстингтивно прижимаясь к Филу, потому что человек весь покрытый татуировками и пирсингом выглядит странно. Худой, анарексичный мужчина с длинными зелеными волосами, с вязями татуировок даже на лице — зрелище не из приятных.

— Ей забьешь тату со словами “Hakuna Matata” прямо на хребте. Головой отвечаешь, Пейн. — особо не расшаркиваясь отвечает Фил, прибивая собеседника тяжестью взгляда.

— Все будет в лучшем виде, Гринвуд. Ты же знаешь.

— Посмотрим, кивает и садиться на стул прямо напротив кушетки, на которую ложусь я.

— Мне нужно пространство для работы! — мнется татуировщик и в нерешительности смотрит на Гринвуда, который молча встает и сам тянет молнию платья обнажая мою спину.

Проводит горячими пальцами по оголенному участку и заставляет мурашки расползаться по всему телу.

Задерживаю дыхание и прикрываю глаза, когда шершавые пальцы останавливаются в желанном месте.

— Здесь.

— И ключ… — доноситься мой робкий голос.

Смотрю прямо в глаза Фила и повторяю:

— Пусть будет в форме скрипичного ключа…

Поворот головы и Гринвуд строго смотрит в лицо тату-мастера.

— Ты слышал, что она сказала, приступай.

Фил садиться в кресло напротив и бдит, контролирует процесс. Замечаю, как он то сжимает, то разжимает кулаки. Смотрит на меня безотрывно, и я глазею в ответ.

Мне больно, игла жжется и спина покрывается капельками пота. Я бегу от неприятных ощущений в глубину серого омута.

И в какой-то момент ловлю себя на том, что вся процедура по набиванию татуировки превращается в сладострастную пытку. Серый взгляд напротив темнеет, превращаясь в грозовые тучи, чувствую, что на подходе ураган, который поглотит все и вся.

Вспоминаю недавние слова Гринвуда, произнесенные горячим шепотом:

— Ты… сама придешь ко мне… сама…

Слова… Порочные, соблазнительные, многообещающие.