Канарейка для Ястреба. Реальная Жизнь.

Чувствую шершавый шрам на его губах, как он царапает мою кожу на шее, пока мужские руки быстро расстегивают и избавляют меня от платья.

В одно мгновение я остаюсь без белья.

Оказываюсь абсолютно обнаженной. Фил не дает мне продохнуть, ловит мой взгляд и не отпускает. Разворачивает меня, прижимается сзади и дает почувствовать, насколько он возбужден.

Ощущаю, как его ладонь накрывает промежность и палец, не церемонясь проникает глубоко внутрь, инстинктивно дергаюсь, пытаясь толи избавиться от наглых рук, то ли насадиться еще сильнее.

— Уже мокрая, золотая девочка… — довольный смех в самое ухо. Голос низкий, сексуальный, с хрипотцой.

Опять резкий разворот. Я завожусь от умелых ласк, сама целую в ответ. Гринвуд отталкивает меня. Отходит, через голову стягивает футболку.

Показывает мне себя во всей красе, и я оцениваю всю его мужественную, агрессивную фигуру по достоинству. Как я могла когда-то посчитать его не привлекательным?!

Во все глаза смотрю на переплетение странных вязей татуировок, оплетающих мощную грудную клетку. Татухи на этом мужчине смотрятся весьма органично. Гринвуд поворачивается ко мне широкой спиной с четко прорисованными мышцами на которых красуются черные вязи страшной татуировки.

Когда понимаю, что он просто уходит, меня перекашивает. В шоке наблюдаю за ним и иду следом, как на прицепе.

Сильный, борзый и безумно притягательный, агрессивно сексуальный Гринвуд притягивает взгляд. Мне становиться очень неуютно, прикрываю грудь руками, обнимаю себя за плечи, чувствуя, как дрожит разгоряченная кожа.

Однако холодность Гринвуда не длиться долго. Он открывает дверь и заходит в спальню.

Расстегивает пояс и приспускает джинсы, демонстрируя крепкий зад. Специально раздевается у меня на глазах, давая мне время оценить увиденное по достоинству, подготовится ко всему, что должно произойти, между нами.

— Ложись на кровать.

Чувствую себя странно, но делаю, что велит.

— Хорошааа, — тянет гласные и не отводит от меня бешеных свинцовых глаз, стягивает с себя боксеры.

Полностью обнаженный Гринвуд обворожителен в своей агрессивности. Под завязку забитое татухами тело выглядит оружием. Ну и дубина сейчас стоящая колом заставляет сглотнуть. Рассматриваю покачивающийся член, в полной боеготовности, устремившийся ко мне.

Смущаюсь и замираю под прицелом стремительно темнеющих глаз. Читаю в них свой приговор.

— Защита. — с трудом выдавливаю слово из пересохшего горла, но повторения ситуации я не хочу.

Гринвуд кивает и поднимает джинсы, достает из кармана квадратный фольгированный пакетик. Он, что все время с презервативами ходит?! Рвет его зубами и нарочито медленно раскатывает по большому стволу.

— Ну что, золотая девочка, сама проси, как я и сказал. Сама придешь, сама попросишь…

Меня трясет под прицелом графитовых глаз, и я теряюсь, не могу ответить…

— Я жду.

Щеки пылают от унижения, которому меня подвергает опытный, уверенный в себе, наглый оборванец!

Злюсь и выплевываю со всей обидой.

— Да! Я хочу Гринвуд! Да, и еще раз, да!

Улыбается. Приближается, медленно. Алчущий взор останавливается на моих губах, жалит.

Обхватывает мой затылок и тянет на себя.

— Рисковая девочка. Желанная…

Поцелуй выбивает из меня вскрик. Жесткие пальцы ложатся на грудь, тянут за соски, сжимают болезненно, посылая импульсы удовольствия по всему телу.

Касается осторожно, скользит вниз, легко раздвигает мои ноги и зависает, рассматривает, улыбаясь. Безумно притягателен. Энергетика секса бьет через край.

Изучаю сухой торс с канатами мышц, которые перекатываются под кожей из-за тяжело вздымающейся грудной клетки. Кажется, что дышит с трудом. Опускается на меня. Целует. Заставляет содрогнутся от касания его мокрого горячего рта.

Резкий кувырок и я вдавлена в постель лицом, хочу развернуться, но он не дает.

— Я ведь говорил тебе что я буду с тобой делать, ммм? — горячий шепот, и язык, скользящий и очерчивающий грани татуировки на моей спине. — Красивая сучка, снаружи кажущаяся ледяной, но огненная внутри…

— Отвечай. — раздвигает мои ноги и слегка надавливает на вход, собирает влагу и устремляется к лепесткам, мягко массируя.

— Дааа, — голос не подчиняется. Невыносимые мурашки по всему телу. Гринвуд заставляет мое тело откликаться, биться в импульсах, почти плакать от невыносимой медлительности его ласк, вздрагивать, хватать губами сухой воздух.

Извиваюсь на кровати. И в какой-то момент Фил с силой заталкивает в меня оба пальца, жестоко и быстро подводя меня к грани.

Сотрясаюсь, всхлипываю…

— Адик, — тянет мое имя и от тех эмоций и интонаций, которые проскальзывают в его голосе становиться страшно, — классно кончаешь. Я знал, видел в тебе это. Ненасытная, течешь мне в руку, а мы еще даже не начали кувыркаться…

Разворачивает, набрасывается на грудь, прихватывает сосок и втягивает.

— Ай.

— Я люблю жестко, малыш, привыкай.

Дует и опять прикусывает, заставляет забиться в конвульсиях от уверенной, дикой ласки языка, высасывает то одну вершинку, то вторую.

Извиваюсь, пытаюсь избежать касаний мучающих меня губ.

Заставляет громко стонать. Отстраняется, смотрит на меня пьяным взглядом.