Канарейка для Ястреба. Реальная Жизнь.

Когда мастер заканчивает работу, накладывает повязку и инструктирует о дальнейших действиях, сводящихся лишь к тому, чтобы меньше трогала поврежденный участок, я продолжаю смотреть в глаза Гринвуда и меня колотит.

Дожидаюсь, чтобы мужчины оставили меня вне поля зрения, поправляю одежду и сбегаю.

Я убегаю. Не могу больше терпеть огонь его взгляда, находиться рядом с ним. Потому что боюсь! Боюсь всех тех чувств, которые вижу на дне его глаз.

Бегу что есть мочи и понимаю, что Фил меня отпустил. Добираюсь до дома, влетаю в коридор, кричу на автомате Эйрин, что иду в душ и влетаю в ванную.

Понимаю, что-то внутри трещит и ломается. Осознаю: сегодня, как никогда, я хотела мужчину. Хотела, чтобы он дал мне все то, что я видела на дне пылающих глаз… Чтобы совершил то, что ни единожды обещал сделать со мной…

Опускаюсь на холодный пол, прислоняюсь к старой ванне и плачу, выплакиваю всю свою боль, обиду и усталость. Я совсем запуталась.

Устала.

Затем происходит страшное. Я не замечаю, как проваливаюсь в беспробудный сон.

Я бреду в темноте. Блуждаю и чувствую на себе взгляд. Охотник идет по пятам. Понимаю, что сплю, но все равно боюсь…

Страх и возбуждение ходят рука об руку.

Я опять в серебристом вечернем платье, порванном и окровавленном. Вглядываюсь в черноту и сердце пропускает удар, когда во тьме цепляю дьявольские сине-зеленые глаза, транслирующие искушение.

Бегу.

Ощущаю хищника, загоняющего меня. Чувствую его каждой клеточкой, ловлю искры похоти, которыми пропитывается все вокруг.

Падаю в объятия. Ловлю безумный взгляд с искрами желания.

Страшный. Пугающий. Жадный поцелуй, как наяву выбивает всхлип и стон. Ребра болят от звериного захвата.

Мое наваждение с сине-зелеными глазами врывается в мой изнуренный больной сон, заставляет трепетать. Тяжелое тело прибивает меня к холодной земле.

Жуткие глаза, безумные и по-животному сильные, яростные, алчущие движения языка на моих губах.

Тело горит, трясется от его похоти. Плачу. Даже во сне плачу и хочу, чтобы оставил меня. Я ведь подыхаю от этих чертовых воспоминаний его диких ласк. Не могу жить без них и ненавижу его за это!

— Отпусти меня… — едва заметный шепот срывается с моих потрескавшихся, кровоточащих губ.

Мой Зверь меня не слышит. Я распластана под ним. Чувствую его горячее дыхание и понимаю, что мне не хватает воздуха. Кричу.

Просыпаюсь.

А в ушах все еще отголоски жестокого голоса похожего на кусок льда, обернутый бархатом интонаций, переходящих в яростный хрип:

— Адееель!

Вскакиваю. Бьюсь головой о раковину и падаю обратно на холодный пол. Горло болит. Не хватало еще заболеть…

Умываюсь холодной водой еще и еще раз. Смотрю в зеркало, рассматриваю горячечный румянец щек и болезненный блеск глаз.

— С этим нужно что-то делать! Я больше не могу выносить эту пытку! Надоело!

Каждый раз после подобных снов просыпаюсь в холодном поту и пульсацией между ног, меня знобит и выворачивает на изнанку от упоительных ощущений близости с суровым и жестоким мужчиной, который подняв меня на самую вершину ледяного наслаждения, бросил вниз, растерзав и выкинув из своей жизни.

Прикладываю ледяные руки к пылающим щекам. Не могу собраться. Тело трясет.

Даже снов своих боюсь.

В них, проклятых, на краткий миг я чувствую себя… счастливой…

Смотрю в зеркало, ловлю безумный блеск своих глаз.

Гринвуд прав! Я должна выбить воспоминания о Монстре!

Не могу больше.

Я просто так больше не могу…

Глава 38

— Что с тобой происходит, детка? — спрашивает Гринвуд, притормаживая на светофоре. — Я позволил тебе пропасть на неделю. Дал отдохнуть от своего присутствия после того, как ты тупо слилась после татухи, дав стрекоча…

— Я… — вздыхаю, ловя взгляд серых глаз. — не знаю Фил, я просто очень устала…

Он смотрит на меня секунду — другую и в какой-то момент протягивает руку, ловит мое лицо, приближает к своему, заставляет замереть и затрепетать, подобно беспомощной бабочке.

— Я знаю один очень хороший способ, Адик. Помогает расслабиться и в буквальном смысле вытрахать всю дурь из мозгов…

Застываю под огненным вихрем желания его взгляда, чувствую, как температура поднимается в этом салоне, продолжает гипнотизировать меня. Слышу, как другие машины начинают сигналить, призывая нас продолжить путь, светофор уже давно зеленый.

А я все продолжаю смотреть в графиты — горящие, зовущие и голодные до меня, до моего тела. Ощущаю жар мужского желания, вижу жилку, бьющуюся на виске с сумасшедшей скоростью, и сдаюсь, шепчу практически в губы этому отчаянному мужчине:

— Так покажи мне, Фил, научи меня отключать мозги…

Гринвуд сразу же отпускает меня, устремляя свой взгляд на дорогу, наконец выполняет требование сигналящих автомобилей и срывается с места.

Он поворачивает на перекрестке, и я понимаю, что сегодня он везет меня точно не ко мне домой.

Спустя недолгую пробежку по лестничным площадкам мы попадаем в его квартиру, и стоит двери захлопнутся за моей спиной, как крупный мужчина прибивает меня своим телом и начинает целовать.