Читаем Канарейка для Ястреба. Реальная Жизнь. полностью

Канарейка для Ястреба. Реальная Жизнь.

Владелец клуба проходит рядом, обдавая меня тяжелым запахом одеколона. Нечто древесное и пряное. Мужское и щекочущее ноздри, заставляющее затянуться воздухом, пропитанным его флюидами.

Садиться за ближайший к сцене столик. Тут же к нему подходит общавшаяся со мной женщина и держит в руках поднос.

Через секунду он делает глоток из бокала на дне которого плещется янтарная жидкость, достает из внутреннего кармана серебристый портсигар, откидывается на стуле и огненные всполохи освещают лицо Кириана, пока он делает глубокую затяжку. В свете огня этот мужчина кажется зловещим.

Сглатываю неожиданно вязкую слюну, которая застывает поперек горла, давлюсь и закашливаюсь, отдышавшись смотрю в сторону мужчины и нарываюсь на темный взгляд с прищуром.

Проговаривает что-то хостесс, не отрывая от меня зловещих глаз. Затем поворачивает голову, и я лицезрю четко прорисованный римский профиль.

Крупные белые зубы сжимают сигару, полные губы выпускают клубы дыма в потолок. Замечаю сетку морщин вокруг глаз с прищуром. Смуглая кожа и темная щетина выдают в нем восточные корни.

Движения спокойные, ленивые. Длинные крупные пальцы, увенчанные аккуратными лунками ногтей, что обхватили дымящуюся сигару, кажутся вылепленными.

Руки красивые у него: большие ладони с прорисованной сеткой вен на внешней стороне. На правом запястье поблескивают дорогие часы. Интересная особенность. Левша наверное…

От него веет дороговизной, силой и властью. Особый лоск, который распознается моментально.

Хостесс и хозяин клуба продолжают переговариваться и последний резко поворачивает голову в мою сторону. Опять сталкиваюсь со взглядом черным, как ночь.

Я упираюсь в спинку, чтобы хоть как-то увеличить дистанцию, между нами, хотя этот человек рассматривает меня на достаточном расстоянии.

Вижу, как в недовольстве сжимает губы. Наверное, не нравлюсь. В томных глазах отблески северного сияния. Я здесь не ко двору, да и сама это прекрасно ощущаю.

— Начинайте. — четкий командный голос владельца клуба дает отмашку шоу.

Пять девушек отделяются от общей стайки и модельным шагом выходят в сторону сцены, поднимаются, замирают на некотором расстоянии друг от друга. Выстраиваются в линию.

Сцена довольно большая, есть место, чтобы развернутся, а в углублении находятся инструменты.

Поднимаю взгляд и вижу надпись, что висит над занавесями. Сначала она не привлекла моего внимания:

“Скромное обаяние буржуазии”.

Чтобы это могло значить? Обдумываю, но ответа не нахожу. Успокаиваюсь.

Звук громкой битовой музыки и девушки начинают двигаться слаженно и профессионально. Смотрится очень эффектно.

Хозяин клуба внимательно следит за танцующими и что-то проговаривает хостесс, которая ведет запись. Идет отбор.

Затем пятерка сменяется. И так несколько раз.

Удивляюсь, когда несколько рабочих в серых комбинезонах выкатывают на сцену два шеста сияющих хромированной поверхностью. Установка занимает минуты и на этот раз уже две девушки подходят к сцене.

Очень красивые, яркие, с фигурами похожими на песочные часы, с распущенными, струящимися вдоль спины длиннющими волосами начинают вытворять немыслимые акробатические трюки на шесте. Это действо безумно завораживает. Сколько силы должно быть в руках и ногах, чтобы суметь провернуть подобные кульбиты и выглядеть при этом настолько грациозно.

Высший пилотаж и умение. Я не ханжа, могу по достоинству оценить талант. Здесь явные акробатические навыки и профессионализм.

Опять смотрю на хозяина клуба, который холоднокровно дает оценку тому, что видит своей подчиненной. Кивает и легонько жестикулирует.

Работник клуба подходит ко мне и привлекает внимание вопросом:

— Свой минус есть? Что ставить будем?

На мгновение смотрю в лицо сухопарого мужчины в стандартном костюме с бейджем на груди и прикидываю, что отвечать. Я могу спеть и а капелла, но думаю, что этот навык не для клуба.

— Нет. Минуса нет. На сцене у вас синтезатор стоит, я могу на нем себе подыграть?

Мужчину удивляет мой ответ, но подумав, он отвечает:

— Не проблема, к твоему выступлению синтезатор и микрофон включим.

— Хорошо. Спасибо. — коротко отвечаю, и работник отходит.

Девочки у шестов периодически меняются, каждая выкладывается по максимуму. Здесь идет реальное соревнование в умении и мастерстве. Каждая следит за выступлением соперницы, наметанным глазом подмечает недочеты и мелкие оплошности, которые вызывают триумфальную ухмылку у конкуренток.

Кажется, здесь друзей нет.

Ко мне подходит молоденькая улыбчивая девушка с наушником, по которому она беспрерывно ведет с кем-то переговоры:

— Скоро твоя очередь, проходи за сцену. Готовься.

Медленно встаю и делаю, что велено. Встаю у кромки занавесей и наблюдаю, как на сцене опять пошло движение, работники начали убирать шесты, последние девушки — танцовщицы закончили свои выступления и устроились в зале явно переживая в ожидании ответа.

— Певица! На сцену. — слышу крик в спину и медленно ступаю на глянцевую поверхность.