Канашибари

Я посмотрела на свои ладони и поняла, что они тоже слегка дрожали. Но я этого не чувствовала. Все тело словно онемело, голос пропал, голова опустела. Я, не отдавая себе отчёт, прижала руку к груди, как будто хотела проверить, что сердце ещё билось, что я все ещё была жива. Потому что ничего не ощущала. Я была опустошена.

Тощий парень подскочил и, дёрнувшись в разные стороны, закричал:

— Выпустите нас! Выпустите меня! Я не хочу умирать!

Он кинулся к фонарям, вернее, к пространству между ними. Однако словно бы с разбега врезался в стену. Ни звука удара, ни видимой преграды, но тощий парень «распластался» по воздуху. Из разбитого лба потекла кровь, заливая лицо. Застонав, парень осел и затих, лишь изредка судорожно всхлипывая.

Эмири проследила за ним взглядом и вздохнула. Она выглядела раздосадованной, но на удивление спокойной. Скорее, уставшей. Как будто девушка просто хотела, чтобы все поскорее закончилось.

— So, we are at death’s door[60]…

Голос Эмири пробился сквозь толщу льда, за которой я оказалась, а следом прорвались и чувства.

Сначала меня затопила паника, так что перехватило дыхание. Затем она сменилась страхом, от которого едва не подкосились ноги. И наконец пришла злость. На себя, на Минори, на всю команду «полицейских» и на Шоичи в частности, на мою команду, не сумевшую продержаться достаточно долго. И снова на себя.

Я провалилась. Я всегда полагалась только на себя. Всегда брала на себя ответственность. Не доверяла другим, считая: хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.

Но не в этот раз.

Сейчас провалились мы все, и винить кого-то я не могла. Вернее, или всех, или никого. Но я все таки начала с себя.

В голове вспышками пролетели детали игры. Когда я могла пойти в другую сторону, когда могла поступить по-другому. Вот только уже ничего было не поделать. Не исправить.

Через несколько минут мы все умрем.

Перед глазами появилось лицо Казухико. Темные глаза с неизменно веселыми искрами в глубине, прямой нос, острые скулы, слегка отросшие блестящие пряди, которые брат привычным движением сдувал с лица.

— Скоро встретимся, Казухико… — выдохнула я. Страх тугим узлом скрутился внутри, но я взяла себя в руки. Я встречу смерть с достоинством, а не дрожа от страха.

— До окончания кайдана осталось пять минут.

Сделав глубокий вдох, я выпрямилась и огляделась. И, встретившись взглядом с Кадзуо, с трудом удержала маску безразличия. Я была слишком удивлена, так что на мгновение забыла о близкой смерти. Лицо парня до этого не выражало особых эмоций, так что не было бы ничего удивительного, если бы и сейчас Кадзуо держал эмоции при себе.

Странно было, что он улыбался. И это не была улыбка сумасшедшего, горькая улыбка, улыбка сквозь слёзы или натянутая, фальшивая усмешка. Она была лёгкой, едва заметной, но в ней виднелись уверенность и превосходство.

Это был слишком серьезный контраст со всеми остальными «ворами». На их лицах были паника, страх и злость или же, наоборот, опустошение и ступор. Хотя, нет… Я заметила, что и Хасэгава тоже был абсолютно спокоен, а на его губах играла легкая улыбка. В глазах — ни тени страха. Этому можно было только позавидовать.

Заметив мой взгляд, Хасэгава улыбнулся чуть шире и кивнул в сторону Кадзуо. Я невольно приподняла бровь от удивления и, выдержав несколько секунд, медленно отвела глаза.

И едва не дернула головой обратно. Потому что на этот раз пересеклась взглядом с Минори.

Но я сдержалась.

Видимо, девушка смотрела на меня уже какое-то время и тоже хотела отвести глаза. Но не стала.

Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Не знаю даже, моргала ли я в это время. И не знаю, чего в тот момент хотела: попрощаться или обвинить? Чего хотела Минори? Её глаза явно не просили прощения. Однако в каждом был словно бы водоворот из чувств: сожаление, обида, облегчение, горечь, страх, счастье. Или же это мои чувства отражались в глазах Минори, смешиваясь с её собственными эмоциями?..

— Прощайтесь со своими никчемными жизнями, — бросил Шоичи. Голос его звучал пренебрежительно и насмешливо, но по глазам мужчины я видела, что он явно не торжествовал.

А вот его приспешники весело и злорадно выкрикивали что-то, поздравляя друг друга с очередным пройденным кайданом. С ними был и один из парней, что присоединился только перед игрой.

Остальные «полицейские», до этого не входившие в компанию Шоичи, отошли подальше от тюрьмы и даже не смотрели в нашу сторону. Некоторые изредка бросали косые взгляды. Как будто вот так вот дистанцировавшись, они снимали с себя ответственность за то, что произойдёт. Переставали быть частью этого кошмара.

— До конца кайдана осталась одна минута.

Я прикрыла глаза и невольно начала вести обратный отсчёт.

Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь…

Мне казалось, что я смирилась. Но сейчас, за считанные секунды до конца, поняла, что это был короткий самообман. Я не смирилась. Во мне как будто бы заново проснулось желание жить.

Сорок один, сорок, тридцать девять…