Канашибари

Я чувствовала себя живой, потому что боль пронзала все мое тело. Мне было больно, по-настоящему больно. Я жалела себя — из-за того, что со мной произошло, из-за того, что оказалась в таком месте, из-за того, что была вынуждена проходить эти страшные истории, видеть такие кошмарные картины.

Я плакала из-за слов Минори — тех, что были сказаны ею в порыве гнева, но показывали, о чем она на самом деле думала, что на самом деле испытывала. Мне было обидно и из-за её несправедливых обвинений, и из-за слов, что были горькой правдой.

Я злилась на Минори. За то, что так просто предала меня. За то, что заставила оплакивать её, оставив меня совсем одну.

Я страдала из-за потери подруги, из-за очередной смерти, лишившей мою жизнь важной части — лишившей меня человека, с которым было связано столько воспоминаний. И новых больше не будет.

Я плакала из-за сцен, свидетелем которых стала. Из-за того, что понимала: мне вновь придется стать героиней кайдана.

Я устала. Но, плача, понимала, что буду жить. Что буду бороться. Что все пережитое не сломает меня. Я собиралась выплакать все слезы, а затем собрать всю боль, что сковала меня, и направить её на действия. Я выжила, а Минори нет. Я выжила, а люди из другой команды погибли.

Да, я должна выжить, чтобы их смерть не была напрасной.

Но в первую очередь я должна выжить ради себя самой.

Слезы закончились. Все мое лицо было мокрым, так же как и рукава толстовки, которыми я вытирала щеки и подбородок. Я всхлипнула в последний раз и ощутила поднимающийся от асфальта холод. Мои ноги окоченели и затекли, а ладони онемели. Я с трудом встала на ноги, ведь эта остановка не принесла отдыха.

Пока я плакала, небо посветлело еще сильнее, желто-оранжевые лучи солнца захватывали все большую его часть.

Я поплелась вперед, думая, куда бы пойти. Я не хотела ни с кем столкнуться, и мне нужно было отдохнуть. Я ощутила тяжелую усталость, которая навалилась на плечи. Поняла, как сильно была вымотана и как сильно хотела спать. Идя вперед и всматриваясь в здания в поисках укромного места, я нащупала в кармане джинсовых шорт омамори.

Три дня. Впереди у меня было еще три дня.

Наконец я поняла, что больше искать смысла не было. Я слишком опасалась подниматься выше первого этажа, так как большинство зданий хоть и не обваливались, но все равно не внушали доверия. Я набрела на какой-то средней величины торговый центр, жавшийся между другими зданиями из металла и стекла. Окна были побитыми, а вывески не горели, но я подошла к автоматическим дверям, застывшим в раскрытом состоянии. Крутящиеся двери рядом не работали, а потому служили скорее своего рода ограждением, чем входом.

Внутри я увидела ряды пустующих магазинов и кафе. Мне быстро попался небольшой мебельный салон. Я вошла внутрь, окинув взглядом мусор и осыпавшуюся штукатурку.

Внутри мебельного магазина я прошла как можно глубже. Город явно был не маленьким, и шанс встретить кого-то был невелик. Я почти рухнула на одну из кроватей, забравшись в неё прямо в кроссовках, и накрылась одеялом с головой.

Когда я легла на мягкий матрас, тело отозвалось волнами боли, а голова слегка закружилась. Я закрыла глаза, мечтая уснуть, провалиться в беспамятство, чтобы хоть на несколько часов ничего не чувствовать и отдохнуть. Но мой мозг лихорадочно обрабатывал события последних часов, показывая мне то одну, то другую картинку из прошлого, и я едва вновь не заплакала от усталости.

Но она все же взяла вверх и я незаметно провалилась в сон.

Просыпалась я медленно, словно вылезала из тягучего болота. Глаза слипались, и даже до конца не очнувшись, я чувствовала, как отяжелела моя голова. Я перевернулась с бока на спину и судорожно вздохнула, вновь ощутив боль, казалось, в каждой мышце. Я пожалела, что не занималась спортом и не была приучена к таким физическим нагрузкам.

Открыв глаза, я уставилась на высокий потолок, с которого на меня смотрели разбитые лампы, вмонтированные прямо в плитки. Вокруг царил полумрак, кое-где собирающийся в густые черные тени из-за обилия углов и мебели. На секунду мне стало тревожно, и я прислушалась, пытаясь понять, был ли рядом кто-то чужой, но единственным, что я услышала, оказалось урчание в животе.

Я вздохнула, с укором посмотрев на живот, словно тело было виновато в том, что нуждалось в еде. Игнорируя голод, я спустила ноги с кровати и встала.

Рядом я отыскала зеркало в полный рост, по низу которого шла трещина. Она не мешала мне впервые за долгое время рассмотреть себя. Я слегка поморщилась, но в целом все было лучше, чем я могла предположить. Скула, по которой ударил Шоичи, слегка припухла, на ней проступил синяк. На нижней губе была засохшая кровь, но сама кожа успела затянуться. Я приложила пальцы к затылку и отдернула их, почувствовав болезненный ушиб.

Шорты не скрывали колени, которые были покрыты ссадинами и синяками, налившимися сине-фиолетовым. Часть кожи на них, как и на ладонях, была стерта. Остальные ссадины скрывала одежда. На ноге еще не до конца зажила рана от укуса монстра из первого кайдана.