Канатоходец

Ария куклы наследника Тутти из «Трех толстяков». Тогда весной, я читал ей сказки, она записывал на диктофон, говорила, так будет легче ждать меня. У нас была целая тумбочка забытых кем-то книжек.

Сигнал прервали, короткие гудки, мелькнул в дверях капюшон. Та с остановки! Расталкивая людей, выскочил на улицу, через секунду мы упали в лужу, я сжал ей горло.

– Сюда! Быстро!

Она разжала кулак, я выдернул Риткин телефон чуть ли не с пальцами. Захныкала:

– Он все равно ей больше не нужен…

– Пошла вон!

И я остался один под водопадом дождя, еще раз обернулся на перекресток, и побежал. Когда устал, пошел пешком, вдыхая в себя осадки, чуть не захлебнулся, когда закричал, понял, что плачу. Задыхаюсь слезами…

Осень пришла в свои дни. Я стал замерзать на работе. Вечером ванна с горячей водой и ее телефон в мыльнице. Лучше всего это слушать здесь в маленькой ванной комнате, весомее акустический эффект. Будто голограмма появляются люди, дома нереального города, непонятного времени…

– …Контейнеры двадцать футов, автохимия, про них Эдик знал, целый корабль из Ростока, все растаможено, надо брать. Эдик хозяйственник, корова наша дойная, у него точки везде на Фучика, Энергетиков, в Автово. Нам его "тамбовские" младшие отдали за массовку, когда Шпагата ебнули. Вообще-то хозяин папаша был, но занимался всем Эд, вот он и бесился. Папу его многие знали, рожа как у Челентано, мы так его и звали. Короче слил он нам его. И еще этот Гимназист нарисовался, очень вовремя. Мазай сказал, хватит с топором по улицам бегать, пора на хозрасчет. А никто и не против, только двадцарика было мало, контейнеры дорогие. Валя Гимназист мужик лет сорок, шрам на виске, всегда в розовом спортивном костюме, вечно орал – какие люди! какие люди! Все ошивался по мужским раздевалкам, сам не качался, хули – алкаш. Мы тогда сидели в сауне, приперлись Мазай, Ян и Валек. Маза все ему и выложил про эти контейнеры. Денег он сразу не дал, выебал все мозги Эдику, бабе директору "Экватора", это фирма владелец груза… Бухал за наш счет, ха!.. обнимал за плечи, подарил Мики старую кобуру под зажигалку. Среда была, как сейчас помню, приехали в порт. Валек хотел чиста посмотреть, а чего там смотреть, шаланда с прицепом за четыре ходки все сделает, к вечеру приезжай на базу, смотри. Но оказалось все в масть, Гимназист сам шел навстречу… У проходной народу до фига, все машинами заставлено. Мы припарковались неподалеку, там, где гаражи, тропинки между ними, все зассано, бутылки, собаки бегают. Ха!.. ага собаки, бутылки бегают. Мне так все казалось в башке форшмак, руки трясутся. Кароче, Ян говорит – надо отлить, не доеду. Ушел. Сидим, ждем. Вдруг слышим – ебать! Ни хуя! Идите сюда! Ну, мы все бросились в ущелье между контейнерами. Валентин впереди меня, темно, вонь несусветная, я перчатки натянул, что бы пальцы себе не отрезать. Стопка кирпичей как раз в тему, я правой ногой на нее, сразу выше Валька. Хоп и леску ему на шею. Спиной к спине, как Мазай учил, и на колено. Упали, тяжелый пиздец, сильный. Ян ему ноги держит, Мики правую руку, лягается, грохот неимоверный. Как люди жить-то хотят на самом деле, это не кино. Затих падла, рожа синяя, язык лопатой. Машину подогнали, в багажник и в лес. Хотели сначала его на Энергете завалить, там много укромных мест, но, что вышло, то вышло… Была моя очередь, Мики майора пошинковал, все честно…

Запись обрывается. Тогда у березы она ни с кем не общалась, говорила в диктофон. Но, что это? Столько имен и, причем здесь Рита? Еще один аудилфайл, как я читаю сказки, она поставила его на вызов. Как романтично. Семнадцать вызовов все мои, исходящий один. Сообщения – ноль, контакты – пусто. Даже моего номера нет.

Первый раз, второй, третий, было интересно, потом стало наплевать, я просто слушал голос, это все, что от нее осталось.

Таня Шитик появилась в "ВКонтакте". Летом их было пять, вряд ли кто-то из них был подругой Риты – дети, мужья, котики, цветочки, Шнуров, Стетхем обычная бабская шняга. И вот новый аккаунт, на аватарке какая-то девочка из «Южного Парка», в друзьях мутные странички – проститутки да «инвестиции». Отослал сообщение, ответила – здравствуйте, да это я. Подробно объяснила, как найти Маргариту. За храмом вторая тропинка налево, четвертая могила от столба с указателями. Скинул свой номер телефона, конечно, никто не позвонил.

Ну, вот и все, а я еще на что-то надеялся…

И снова слезы сами по себе и снова «невыносимая нелепость бытия». И сорок дней уже через неделю, обязательно поеду, хоть кого-нибудь увижу, может, и эта Таня придет.

Перепуганный интернатовский ребенок лет четырнадцати, платье на все пуговицы до подбородка, дата рождения и смерти. Я плакал, я очень давно не плакал и никого не жалел. Смотрел вверх, что бы унять слезы, на золотые кресты на куполах, рвущие облака в тряпки, гогочующие косяки птиц. Ритка… я не верил до этого дня, и вот. Смотрим друг на друга через наконечники могильной ограды. Я сел на скамейку неподалеку, к ней не стал заходить, вдруг, кто-нибудь придет, начнутся вопросы. А что я скажу?