Канава

в ней правит бал дурак активный

или мерзавец волевой".

"Никто не уйдёт обиженным" - сделай консенсус.

Первый уровень: "обиженный" возражает. И его будут уговаривать до посинения.

Второй: "обиженный" молчит. А вернувшись в своё владение выражает обиду и далеко посылает принятое решение.

Его можно заставить. Если группа, в которую он входит, считает важным исполнение принятого общего решения. Силами самой этой группы. А если "ну, хорошо бы...", то заставить такого "молчуна" невозможно, ибо при внешнем наезде группа сразу разворачивается в "наших бьют". Хоть бы и за дело.

Конец сто девятнадцатой части

Часть 120. "О, женщина, летающая трудно!"

Глава 603

И тут я. Весь в белом. Довольный от проделанного за последние дни, "у нас всё получится", не озверевший от молебнов, не выслушавший с утра десяток рассказов о том, как надо вешки на льду ставить...

Стража тормознула сразу на крыльце:

- Шеломы и мечи оставить.

Во, блин. Я как-то говорил Боголюбскому, что толпа мужиков с острозаточенным - рать, а не со-едалище или со-вещалище. История с Бастием - яркий пример.

Воспринял, применил.

- Слуга? Оставить.

Это насчёт Сухана.

- А кого можно?

- Советника. Помощника, ежели от ран ослабел.

Жаль, не знал. Без моего "ходячего мертвяка"... неуютно. Но радует: Боголюбский начинает... "двигаться по пути демократии".

Просовываюсь в эту... трапезную. Типа, как при почествовании. Темновато: свечей меньше. Столы пустые - непривычно. На Руси за пустым столом не сидят. В конце залы на помосте - князья и иерархи в ряд. Посреди пустого места стоит боярин и что-то нудно проповедует. Я тихонько, на цыпочках, к краюшку, к свободному месту.

Язвительный голос Боголюбского:

- Добро ты, боярин, про вешки сказываешь. Как их на Чудском ставят. Однако же - довольно. А вот и Воевода Всеволжский проснувши, собрание наше явлением почтивши. По здорову ли? Вот и ладно. Выходь сюда да сказывай.

Чего это он? Как с цепи сорвавши. Я ж в темноте ещё не приглядевши. Кто, про что - не слыхавши...

- И тебе государь здравствовать. А про что сказывать-то?

- Да всё ж про то ж. Как бы нам Русь Святую подобустроить. К добру, стал быть, благолепию и процветанию.

Повторю: я с такими... конгломератами таких... персонажей не работал. Если в моём времени мог интуитивно, на уровне эмоций, уловить интересы, настрой, поменять стиль... Да просто подготовиться! Тему изучить, перед зеркалом на магнитофон погонять... А тут... сплошной экспромт.

Ну я и... экспрометнул. Или правильнее: экспромтнул? Экспромтиснул?

- Первейшая забота, государь, есть холопство русское. Полагаю, что надлежит сиё состояние немедля отменить.

Всё враз замолкли. То чихали да кашляли, март - время гнилое, с носов через одного течёт, а то слышно как свечки потрескивают. Ну, я и распелся соловьём.

- Русский человек рабом быть не должен, раб божий не может быть рабом человечьим.

Дальше вспомянул о толпах бездельников, которые по усадьбам сидят да хлеб едят, а ничего толкового не делают.

И на меня обрушился. Поток... выражений и возражений.

Какие-то аргументы уровня 19 в., типа: "в каждом помещичьем доме всегда найдёшь множество совершенных дармоедов" - отметаются совершенно.

Надо сказать, что в их словах смысл есть. Например, я говорю:

- Зачем тебе, боярин, в усадьбе холоп-сапожник? Он тебе, вместе с семьёй и верхней дворней, делает десяток пар сапог за год. Отпусти на волю - он в год и сотню пар сделает.

А в ответ, если сильно отфильтровать и из множества уст скомпилировать:

- В усадьбе сотня не нужна. Станет вольным - уйдёт в город. Нынче он сам кормится, огород ковыряет, за скотиной ходит, сапоги - приделье. Чтобы не пороли. Нужны новые - дал в ухо, утром бежит, несёт. А городскому платить надо. За гнильё не выпорешь.

Прелести натурального хозяйства: рынка нет, транспортные расходы зашкаливают, нестабильность. Но есть и более общий вопрос всякой корпорации. Выбор между качественным аутсорсингом и доморощенной службой. Слабенькой, но своей.

Держать в усадьбе в этой позиции вольного - дорого. Ездить в город, сапоги покупать - дорого и долго. То, что когда городской рынок наполнится, офени понесут товар в усадьбы по пристойным ценам... Понимают. Но это ж когда будет? А жить-то нынче надо.

Забавно разделение реакций по уровням владений:

- Ладно, боярин, тебе без холопов никак. А вот если соседи твои своих рабов отпустят?

- Не! Не дай бог! Тогда ж и мои взбунтуются. Беда будет.

Явное несовпадение с отношением к крепостным в 16-17 в. Идея сманить к себе, хоть бы в тот же Юрьев день, не просматривается. Ближе к 18-19 в.:

"Зато в углу своем надулся,

Увидя в этом страшный вред,

Его расчетливый сосед".

Чья-то воля рядом - мне ущерб и риски. И вообще: вольтерьянство с вольнодумством.

На уровне князей подход другой:

- Ежели кто в своём уделе такое учинит, то пусть. Иные из тамошних бывших холопов ко мне в удел придут. Станут насельниками, посадскими да смердами.

Такое высказал рязанский Живчик и собрание мгновенно затихло. Соседи смотрят подозрительно: ты у меня смердов сманить хочешь?