Канава

Я, честно говоря, перепугался. Так он и все мои прожекты, с Крымом, Руяном, митрополитом - похерит?! Выкинет, как "происходящие из недостоверного источника"?

Причём, по моему суждению, в моём провале он, отчасти, сам виноват. Да и прежде, в переписке нашей, отмена холопства у него неприятия не вызывала. Правда, и энтузиазма тоже.

- Я, брат, человек нудный. Как дятел лесной. Долблю и долблю. Долбодятел. Длительного действия. Продолблю и вольную для людей русских.

- Х-ха! Продолбит он! Ты хоть видел, как вся смоленская свора на тебя смотрела, как промеж себя переглядывалась? С радостью! Будто битву какую выиграли, победу немалую одержали.

Фыркнул и согласился:

- Да оно-то, пожалуй, так и есть. Теперь всякое твоё слово... пустой брёх. Силы не имеет. Все твои прежние подвиги... прежние. Любая новизна, хоть от тебя, хоть от меня... ух, морды самодовольные. Есть с чего. Нынче они верх взяли. Не над волей холопской, не над тобой даже - надо мной. Будут теперь всякому моему слову прекословить, в болтовне топить да выворачивать.

Он смотрел куда-то мимо меня, пытаясь найти решение. Я чувствовал себя виноватым.

Хотя чего я такого сделал? - Сказал что думаю. От двух сотен бородатых голов не отбрехался? - А кто бы это смог?

- Для уменьшения болтовни уменьши количество болтунов. Семнадцать князей да семь иерархов. Всё. Слуг ты уже отвадил - убери советников да подсказчиков. Ляхи да чахи тебе в таком совете не нужны. Оставь, пожалуй, одного-двух бояр из полоцких.. Чтобы от имени своих князей говорили. Пару писарей посади. Чтоб речи записывали.

- Глупость. Не успеть по бересте за словом человеческим царапать.

- А всё не надо - суть.

- Опять ты... благие пожелания... Нет таких писарей!

- У тебя нет - моих пришлю. Они скоропись знают. Ещё. Поставь часы. Хоть песочные, хоть водяные. Кончалась вода - кончались речи, следующему слово. Кто будет говорящего прерывать - гони с совета. Невежа.

- Ишь ты. "Гони". Да они все разбегутся. У всякого дел найдётся выше носа.

- Туда им и дорога. Свои дела делать. А твоё дело - законы устанавливать. И после - за их неисполнение взыскивать. Ещё. Отдели суд от законов. А то они сегодня полдня спорили кто ту церковь, ротондой построенную, гробанул, да по какому праву. Ещё. По делам важным, где общего согласия нет, вести голосование. Поимённо. И грамотку с тем делом - на торгу объявлять. Чтобы люди знали: чего их главные думают. Ещё. Выкинь молебствований. Время уходит. Ты перед атакой перекрестился да в сечу? Или псалмов попеть начинал? Ещё: по каждому делу записать решение. "Государь решил и дума приговорила". Хоть как. "Да", "нет", "после обговорить...". Чтоб ты мог через день или год спросить: А что ж ты князь Роман, вчера одно говорил, ныне другое? Что ж ты как лисий хвост мечешься? Следы свои заметаешь?

- Хм... То-то у тебя столько этой... бумаги делается, писалы всякие придумываются.

- Да. У меня всякое слово - в строку. "Слово - не воробей", "назвался груздем - полезай", "за базар - отвечаю".

Мой провал на совете, утрата репутации дал немедленную отдачу: в тот же вечер у меня зарубили двоих постовых. Пьяные придурки из "ляхов". Сперва разговоры разговаривали, внимание отвлекали. После - ударили. Исподтишка. Так бы и ушли, но завозились, обдирая покойников: снаряга моих бойцов приобретает популярность. Тут и тревожная группа подоспела. Каких-то дальше "хвостов" углядеть не удалось. Просто полупьяная компания с гонором.

Раньше такие моих обходили: "Зверь Лютый", ну его нах...". После моего провала на совете осмелели.

Караулы пришлось усилить, ребятам промыть мозги по теме: "правила поведения на посту". Но я же понимаю, что если полезут все желающие проверить моё майно... крови будет много. Недругов у меня достаточно.

На другой день снова совет. Помещение другое. То была большая трапезная, то - малая. В том же дворце, с другой стороны вход. На крыльце не вчерашние владимирские гридни, а кипчаки с плешивым писарёнком. Всех разворачивают:

- Государь велел на Малый совет звать только князей да архиереев.

Одни с радостью сваливают, другие "права качают". Меня тоже пускать не хотели. Потом вышел Асадук, рявкнул по-своему.

Уже лучше: зала меньше - вопить не надо.

Простое правило: если человек вынужден напрягать горло, говорить громко, то у него и эмоции меняются в сторону командных, агрессивных.

Пространства даже избыток: метров 15 в длину, 10 в ширину. У дальней стены - "дубовое чудище". Его постоянно туда-сюда таскают. Там Боголюбский будет. Перед ногами у него - двое моих вестовых. У Пантелеймона, как меня увидел - улыбка до ушей. Возле каждого, тоже на полу сидят, по писарчуку. Не то проверяльщики, не то ученики. Через плечо моим заглядывают.

Вдоль стен лавки, все сидят лицом в середину. Похоже на Палату Лордов. Но без woolsack, мешка с шерстью. И отделка у нас... нету у нас отделки, ободрали при штурме.