Канава

У бояр: пусть все будут холопами. Тогда и бегать не будут.

У князей: пусть все будут вольными. Кроме моих.

Пошёл раскол среди иерархов. Кирилл высказался в духе Нифонта: отпустить - хорошо, добрый обычай. Михаил Смоленский в крик против: прокормить себя вольноотпущенники не смогут, начнут грабить. Дать человеку волю - обречь на голод, муки и грехопадение. В духе Карамзина:

"И будут ли земледельцы счастливы, освобождённые от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам? Нет сомнения, что [...] крестьяне счастливее [...], имея бдительного попечителя и сторонника".

Почему Карамзин считал, что быть "преданным в жертву собственным порокам" страшнее, чем быть "преданным в жертву чужим порокам" - не знаю.

Тут я врубил усвоенное ещё в Пердуновке. Второзаконие. Аким тогда читал, а я запомнил:

"Если продастся тебе брат твой, Еврей, или Евреянка, то шесть лет должен он быть рабом тебе, а в седьмой год отпусти его от себя на свободу; когда же будешь отпускать его от себя на свободу, не отпусти его с пустыми руками, но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего: дай ему, чем благословил тебя Господь, Бог твой: помни, что и ты был рабом в земле Египетской и избавил тебя Господь, Бог твой, потому я сегодня и заповедую тебе сие.

Если же он скажет тебе: "не пойду я от тебя, потому что я люблю тебя и дом твой", потому что хорошо ему у тебя, то возьми шило и проколи ухо его к двери; и будет он рабом твоим на век. Так поступай и с рабою твоею.

Не считай этого для себя тяжким, что ты должен отпустить его от себя на свободу, ибо он в шесть лет заработал тебе вдвое против платы наемника; и благословит тебя Господь, Бог твой, во всем, что ни будешь делать".

- Господа русская! Славные князья, да бояре, да епископы. Быть ли вам к единоверцам, к братьям и сёстрам нашим, более жестокосердными, нежели иудеи - к их?

Думал - "Святое Писание" их проймёт. Детские иллюзии...

Много мне слов разных в ответ наговорили. Князья да бояре - о крамолах да мятежах грядущих, об обнищании Земли Русской. Клирики же более Илларионом, его "Словом о Законе и Благодати" бить пыталися. Увы, я уже и сам чуток в той мудрости понимал, мог возразить квалифицированно.

Сказать прямо: "рабы - се имение моё, не отдам" - ни один не посмел. Ибо признаться в стяжательстве, в корыстолюбии, в скупости своей - не по чести. Толковали об общественном благе, о заботе о малых и сирых, об обычае, который с отцов-прадедов, о неугасимой любви "детей" (холопов) к их "отцам" (господам) исконно-посконной...

И, конечно, масса свидетельств в духе тётушки Найси Пью из "Глазами рабов" - сборника воспоминаний бывших американских рабов:

"... жизнь у негров тогда была счастливой. Конечно, у нас не было тех возможностей, которые есть сейчас, но было кое-что, чего сейчас нет - защищенность. Да, нам было к кому пойти, если что не так. У нас был хозяин, который за нас заступался, помогал нам, смеялся и плакал вместе с нами. У нас была хозяйка, которая нас лечила и утешала, когда нас наказывали. Мне иногда хочется туда вернуться. Как сейчас вижу тот ледник с маслом, молоком и сливками. Как журчит по камням ручей, а над ним ивы. Слышу, как во дворе гогочут индюки, как бегают и купаются в пыли куры. Вижу заводь рядом с нашим домом и коров, пришедших напиться и остудить ноги в мелкой воде...

Разве это называется рабством, белые господа?".

Можете умиляться, или приводит опровергающие примеры, или рассуждать о "хороших господах" и как бы поспособствовать их приумножению...

Значения - не имеет. У меня есть собственный опыт. "С той стороны". И решение я уже принял. Вопрос только в цене, в "сколько и кого надо зарезать". Но не прямо же здесь!

Два часа... Пулька один против двухсот.

Вру. Три четверти промолчали. Одни - ввиду очевидности моей глупости, "не о б чем языки мозолить", другие - очередь не дошла. Третьи воздержались... "на всякий случай". Зная о приязни ко мне Боголюбского.

Были, я надеюсь, и такие, кто, хотя бы в душе, со мной согласен. Но... голосов их я не услышал.

Публичная групповая порка. В одни ворота.

Ванечку выпороли. Остаётся только утереться и поклониться. Спасибо, люди добрые, что не побрезговали, вложили дурню лысому ума-разума. "Макнули в парашу".

"Ястребы взлетают гораздо выше, когда летят против ветра" - сэр Уинстон? - Вы правы. "Противного ветра" у меня - хоть захлебнись. Осталось только перья в задницу вставить.

Следствия... Я прокукарекал? - Народ услышал.

Уже вечером пошла молва по Киеву, на другой день к нам в расположение пришло с сотню "добровольных полонян".

Пошёл звон по Руси. Тысячи призадумались, сотни стронулись. Не только беглые, но и вольные. Если там, во Всеволжске, холопов нет, то идти можно без опаски.

Такая "публичная порка", "снос" был для меня личным оскорблением. Мало что не заплевали и выгребной яме не утопили. Утрата репутации. Не только по этой теме, не только моей.

Вечером, с глазу на глаз, Боголюбский высказал мне своё "фе":

- Слабоват ты, Воевода. Не умён. Слова-то ты красивые говоришь, а на Руси от них толку нет. Воздуха сотрясение.