Каникулы Элси

Несмотря на то, что Элси любила этот утренний час, она обрадовалась, услышав, что не может встретиться с отцом, так как он обязательно увидит, что ее что-то расстроило и настоит на том, чтобы она все рассказала. Она сильно переживала, что стала хранительницей такого ужасного секрета и боялась, что должна все рассказать папе или дедушке. Ведь очень важно было не дать Артуру сбиться с пути истинного. Но вспомнив, что ее помощь могла бы стать причиной его наказания, она решила пока никому ничего не говорить.

Этот день у Элси был очень напряженным. Ее изобретательность и терпение были на пределе, и она, пытаясь развлечь детей, уже не в состоянии была придумывать истории и игры, чтобы всем угодить.

Было еще довольно рано, когда девочка почувствовала, что совсем выбилась из сил. Она старалась забавлять ровесников Анны, пока ее три подружки и Герберт занимались сами. Они сидели на полу и играли в кости.

— Давайте тоже играть в кости, — предложила Флора. — Я не знаю как, но ты можешь научить меня, да, Элси?

— Нет, Флора, я не могу, потому что папа запретил мне играть в эту игру, ему не нравится, когда я сижу на полу, — ответила Элси. — Мы должны придумать что-нибудь еще.

— А разве нам обязательно сидеть на полу? Ведь мы можем играть и на столе? — спросила Флора.

— Я не знаю, может быть, и можем, но папа сказал, что я не должна играть. — И Элси с сомнением покачала головой.

— Но, может быть, он разрешит тебе, если мы не будем садиться на пол, — настаивала девочка.

Остальные дети так же присоединились к уговорам Флоры, и наконец Элси сказала:

— Я лучше пойду и спрошу папу, возможно, он и разрешит мне. Я скажу ему, что мы не будем сидеть на полу.

Она вошла в комнату отца, но его там не было. Тогда она заглянула в библиотеку и увидела, что он сидел в кресле-качалке возле камина и читал. Увидев его, Элси вдруг вспомнила, как он часто повторял ей, что никогда не следует спрашивать второй раз о том, что он однажды уже запретил ей. Теперь она боялась повторить просьбу, и ей захотелось уйти. Но так как она некоторое время стояла в раздумье, отец поднял голову. Увиден ее, он улыбнулся и протянул руку. Элси подошла к нему и робко произнесла:

— Папа, малыши хотят, чтобы я научила их играть и кости; можно я покажу, если мы не будем сидеть на полу?

— Элси?! — сказал он недовольно, — ведь только вчера я категорически запретил тебе играть в эту игру, и после этого ты опять просишь разрешения. Мне просто непонятно, как ты решилась на это? Сейчас же иди в мою комнату и закройся в гардеробной.

Элси заплакала, повернулась, чтобы уйти, но потом робко спросила:

— Можно я сначала пойду вниз, папа, и скажу детям, что я не приду с ними играть?

— Элси! — воскликнул он суровым тоном. И не решаясь произнести больше ни звука, она торопливо покинула комнату и сделала так, как он приказал.

Гардеробная была большой, там стоял стул, на который она могла сесть. Но когда она закрыла дверь, в ней стало темно и холодно. Место было очень неприятное, к тому же Элси не знала, как долго она должна будет там находиться.

Прошло много, много времени, так много, что она начала думать, будто уже наступила ночь, и стала бояться, что, возможно, папа забыл о том, что послал ее сюда. А может быть, он считает ее очень непослушной и достойной сидеть здесь всю ночь?

Но наконец она услыхала его шаги. Он открыл дверь и позвал ее.

— Да, папа, я здесь, — ответила Элси дрожащим голосом.

— Подойди ко мне, — и он взял ее за руку. — Ой, какая ты холодная, дитя! — воскликнул отец. — Я очень сожалею, что ты так долго была в этом мрачном месте. Я не хотел наказывать тебя так строго и держать тебя там больше получаса. Но прибыли гости, и я почти забыл о тебе.

С этими словами он подвел ее к камину и посадил себе на колени.

— Моя бедная крошка! Эти маленькие ручки так замерзли, давай папа разотрет их. А твои ножки замерзли, наверное, тоже?

— Да, сэр, — ответила девочка. Он снял с нее тапочки и носки и придвинулся к огню. Отец протягивал ее ножки поближе к пламени и растирал их своими теплыми руками.

— Ты долго плакала? — и мистер Динсмор внимательно посмотрел на нее.

— Да, папа, — ответила она, уткнулась личиком ему в грудь и опять разрыдалась. — Я думала, что ты хотел оставить меня там на всю ночь.

— Правда? И ты боялась?

— Нет, папа, не боялась, я ведь знала, что ты будешь спать в комнате, да и, кроме того, Бог позаботится обо мне в гардеробной, как и в любом другом месте. А уже ночь, папа, или утро?

— Сейчас начинает темнеть. Но расскажи мне, почему же ты плакала, если ты не боялась.

— Потому что мне было неудобно, но больше оттого, что я была непослушная и расстроила тебя. Я боюсь, что никогда не смогу быть хорошей.