Каникулы в Чернолесье

Феликс прыгнул. Я видел только черную тень в лунном свете. Он прыгнул из-за Майиной спины, и я не успел собраться. Он сбил меня с ног и вцепился мне в горло. Он утробно рычал. Я знал, что он меня не отпустит. «М-ма…» — жалобно вскрикнул я, но не смог больше дышать и умолк.

В следующую бесконечную секунду откуда-то сверху раздался непонятный шум, за ним резкий удар, а потом Феликс разжал челюсти, взвизгнул как побитая дворняга, и откатился в сторону — и кто-то еще вслед за ним. Я попробовал глотнуть воздуха и захлебнулся кровью. Я еще слышал звуки борьбы и чей-то беззвучный смех — мне не хотелось думать о том, что я знаю, кто это смеялся. Потом все исчезло.

* * *

Вокруг по-прежнему было темно. Я лежал на холодной земле, неудобно подвернув руку. И что по руке бегут мурашки, и что земля холодная, я оценил не сразу. И не сразу понял, что жив.

И что я снова человек.

Было страшно трудно дышать. Да, именно так. И страшно, и трудно. Адски болела шея. Я вспомнил, почему, и тихонько застонал.

— Сергей, — услышал я голос. — Не шевелись. Будет больно.

Вик говорил холодно и спокойно, как всегда. Но я не зря умел превращаться в волка, и он тоже. Я мог читать его мысли. Только сейчас это были не мысли. Это была бешеная радость, что я жив. Да, пожалуй, так. Здесь я вынужден добавить: кажется, еще никто на свете не был так рад бессмысленному факту моего существования.

— Вик, — сказал я и постарался больше ничего не говорить.

Только высвободил затекшую руку.

Холодными пальцами он взял меня за запястье и легонько сжал. Это он так слушал пульс.

— Тихо, — сказал он. — Лежи и не двигайся. Слишком много крови потерял.

— Погоди… — Я кое-как подтянул руку к своей шее. — Что это… за тряпка?

— Я нашел твою футболку. Она почти чистая. Надеюсь, ты не получишь заражения. Просто замерзнешь. Это не навсегда.

Я улыбнулся. В полной темноте это тоже было бессмысленно, но иногда люди улыбаются даже без расчета на то, что это кто-то увидит.

Вот и я ещё улыбался, но у меня оставались вопросы.

— Скажи, где они? — спросил я. — Ну… Майя и этот?

— Ушли, — ответил он коротко.

— Но что случилось? — спросил я. — Я же помню, он прокусил мне горло… ч-черт… как больно…

— Тебе не надо разговаривать, — тихо сказал он. — Мы можем не разговаривать. Сейчас. И дальше.

Я понял, о чем он. Я прислушивался к его мыслям. Это было необычным занятием. Я как будто видел картинки, и даже чувствовал запахи, и даже заметил, что если закрыть глаза, то начинаешь слышать их еще лучше.

Я видел то, что он хотел мне рассказать. И даже то, что он не хотел. И он очень стеснялся того, что я могу увидеть, хотя это и было глупо, ведь я уже видел.

— Ты чертов вампир, — сказал я неслышно и даже усмехнулся, тоже беззвучно. — Хорошо, что я ничего не помню.

— Так всегда делают… волки, если кто-то ранен, — сказал он виновато. — Иначе рана не заживает. Мы умеем лечить языком. Ты можешь не верить, если не хочешь.

— Погоди-ка, — сказал я. — Но ведь я тогда был уже… человеком?

— Нет, — соврал он, и я знал, что он краснеет до ушей.

— Ах ты собака худая, — выругался я, как настоящий волк. — Ну что мне с тобой делать?

С ним и не надо было ничего делать. Да я и не смог бы. Я смог только кое-как привстать и сесть на земле. Наощупь отряхнул с голых боков хвою и какие-то шишки. Вокруг было темно: я забыл сказать, что мы, как обычно, вернулись в тот самый момент времени, откуда вышли. Ну то есть откуда мы стали волками. Поэтому наша ночь продолжалась.

— Дай телефон, — сказал я. — Пожалуйста.

Вик молча поднялся, подошел к моему самокату и откинул седло. И принес мне, что я просил.

Он не знал, где лежит телефон, просто читал мои мысли.

Я включил фонарик и посветил на него.

Нет, я не увидел призрака или зомби. Это был все тот же Вик, мой друг. С длинными белокурыми волосами и в холщовой рубашке. Которую, кстати, не мешало бы сменить: она вся была в бурых пятнах, которые даже не все успели засохнуть.

Мой взгляд задержался на этой рубашке.

— Спасибо, Вик, — только и сказал я.

Выключая фонарик, я успел увидеть, как он улыбается.

Я набрал номер деда. После полуминуты ожидания он взял трубку.

— Где ты, — спросил он.

Я встревожился. В его голосе звучал даже не гнев, а усталость. И еще безнадежность. Иногда таким голосом говорила тетя Элла, и я немножко жалел ее в эти минуты.

— Я… я пошлю тебе геометку, — сказал я.

Герман хмыкнул и ничего не сказал. Это было на него не похоже.

— Жди меня там, — велел он.

Я отключил звонок и поднял голову. Луна снова вылезла из-за облаков, и стала видна эта проклятая шахтерская дорога, и на этой дороге никого не было. Больше никого. Только мой самокат стоял прислоненным к стволу.

— Вик, — позвал я.

Ответа не было.

— Вик!

Я попробовал встать и не смог.

— Вик! Вернись! Ну что за дрянь, Вик! Почему… ты…