Каникулы в Чернолесье

— Вчера я осматривал мальчика без единой царапины, — сказал он. — Сегодня я вижу кошмарную рану на шее, которая почти полностью зажила, на что в нормальных условиях требуется не меньше двух недель. Если вообще не иметь в виду, что эта рана без скорейшего оперативного вмешательства была бы смертельна. Но в нашем случае она зарубцевалась сама собой. И это только то, что бросается в глаза, дорогой мой Герман.

Дед кивнул, будто вовсе не был удивлен.

— И еще, — продолжал Жук. — Ты же знаешь, я иногда консультирую следователей из Гродно в качестве судмедэксперта. Так вот, я не совсем понимаю, как твой парень мог получить такое ранение. Чтобы подставиться под такой укус, нужно было… нет, даже не лежать. Стоять на четвереньках.

«Даже если попросят, я не встану», — подумал я.

Доктор Жук не попросил. Посопел и хмуро закончил:

— Итак, я не рискнул бы сегодня выписать медицинское заключение. Я не знаю, как была нанесена эта рана. Кем. И… кому.

Я зажмурился и уткнулся носом в тощую подушку.

— Семен Михалыч, — сказал дед. — Я не прошу от тебя справок. Более того. Я прошу, чтобы ты никому не выдавал таких справок об этом пациенте. Даже если им станет интересоваться милиция.

— Я обязан позвонить, — тусклым голосом сказал Жук.

— Не надо. С Михалком и Сапегимым я поговорю сам. Не сомневайся, этого зверя мы обезвредим.

— Я слышал эти сказки про призрачных волков, — еще тише продолжал Жук. — Да… не к ночи будь сказано… но я в них верю. В юности я жил в таких местах, где видали и не такое.

— Я тоже, — сказал дед.

По моей спине уже давно ползли мурашки, но я не подавал виду.

— Ты уверен, что ты справишься, Герман? — спросил доктор.

— Я справлюсь.

Я слышал, как Жук поднялся со своего стула. Поэтому даже не вздрогнул, когда он подошел ко мне и легонько похлопал по тому месту, откуда еще недавно у меня начинался чудесный пушистый хвост, а сейчас прощупывался лишь скромный копчик, как у всех людей.

— Я ничего не видел, — сказал он. — Ничего не видел и ничего не понял. Я верю в тебя, лесник Волков. Но хорошего ремня этому парню я бы все-таки дал.

— За что? — возмутился я скорее для порядка.

— Для профилактики, — сказал Жук. — Если ты завтра снова появишься у меня… ну, скажем, с ободранным хвостом… не говори, что я тебя не предупреждал.

Герман добродушно расхохотался. Ну, или постарался расхохотаться по возможности добродушно.

— Это все девки, — сказал он. — Девки до добра не доводят. Ох, допрыгаешься, Серый!

Я вздрогнул.

— Береги хвост смолоду, — пошутил Жук, и очень скоро мы с ним распрощались.

Мы вернулись домой уже засветло. Дед покормил меня и Карла одним и тем же жиденьким супом (ворон негодовал). Затем помог мне подняться по лестнице. Из-под моей двери тянуло сквозняком. Ну да, подумал я. Окно ведь осталось открытым.

Я помедлил, взявшись за ручку. Я подумал: а что, если…

— Даже не думай о прогулках, — сказал Герман как бы в ответ моим мыслям. — И гостей не приглашай. Выдеру.

Я немножко покраснел. Герман сунул мне в руки плед:

— Накройся получше и спи. И своих девчонок в телефоне попроси сделать то же самое.

— Н-но… — я открыл было рот, но голос опять подвел, и я замолчал. Прокушенное горло болело, глотать было больно.

— Не утруждайся, — сказал дед. — Нам еще будет о чем поговорить.

* * *

Утром я, пошатываясь, спустился вниз к завтраку. И застал там Германа с Карлом в компании двух милиционеров. Тех самых Сапегина и Михалка. Они говорили с дедом по-белорусски, и я даже не сразу начал их понимать. Они не улыбались, и пива на столе не наблюдалось. Я уже подумал, что доктор все же доложил о моих приключениях куда следует. Но, прислушавшись, понял: дело обстоит еще хуже. И в особенности у доктора Жука.

— Вы были там последними, — говорил Сапегин. — У него в телефоне звонок от тебя, Герман. Камера на улице видела твою машину. Лиц не распознать, но вас там было двое.

Михалок и Сапегин синхронно посмотрели на меня. Я не знал, что отвечать, и промолчал.

— К сожалению, мы были там не последними, — возразил дед.

— Ах, ну да. Ну да. Но более никто мимо не проезжал и не проходил до самого утра. Мы просмотрели видео. Ни единой машины, вообще никого.

— Я не спорю, — сказал дед. — Мы были у Семен Михалыча. Лечили парню пару царапин, — тут милиционеры снова посмотрели на меня. — Пустяки, упал с самоката… в розовый куст…

— Ночью? — уточнил Сапегин.

— Ну да. В темноте…

— А что случилось? — не удержался и спросил я. Лучше бы я этого не делал. Голос спросонья был хриплым, хуже, чем у Карла.

— Катастр-рофа, — гаркнул ворон, сидевший на холодильнике.

Теперь милиционеры посмотрели на него.

За всех ответил Сапегин:

— Фельдшера Жука нашли утром на его террасе. В луже крови. С разорванным горлом. Хорошо еще, что его жена — тоже врач. Она оказала первую помощь. Потерпевшего увезли в город, в критическом состоянии.

Мне стало страшновато. Дед хмуро смотрел на меня. Он знал, что я знаю, в чем дело. Но я знал и то, что он не был бы рад, если бы я рассказал о том, что знаю.