Каникулы в Лондоне — 2. Рассвет утраченной мечты

— Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, годам к пятидесяти у тебя есть шанс накопить на такую, — «обнадежила» Энн.

— А ты умеешь заряжать оптимизмом, — отозвался я, не в силах выбраться из салона. Я бы тут жил, честное слово!

Минут через двадцать Энн наконец убедила меня оставить машину в покое, и мы выбрались на улицу, где заметно похолодало за это время.

— Ладно, а о чем ты мечтаешь?

— Я? — она выглядела удивленной, как будто никогда и не размышляла об этом.

Как по мне, так я на этот вопрос могу ответить без заминки и днем и ночью, в любом состоянии.

— Ну да. Какой бы ты подарок хотела?

— Что-нибудь мотивирующее.

— Например?

— Да не знаю я. Я просто люблю сюрпризы.

А у меня уже зрела мысль, и глаз заприметил небольшой магазинчик, в который я пару раз ходил вместе с мамой. Он существует тут очень давно, и пользуется большим успехом, потому что в этих культурных развалах можно найти всё что угодно.

— Зайдем? — предложил я, бодрым шагом направляясь к двери и увлекая за собой Энн.

Что еще ей оставалось делать?

Я видел, с каким интересом она осматривает помещение и вновь почувствовал, что улыбаюсь. Так невероятно приятно было открывать для кого-то новый мир, который для тебя давно стал обыденностью. Энн смотрела на всё с широко открытыми глазами и неподдельным любопытством. Она была живой, открытой эмоциям и готовой к любым приключениям. Ее искра и любовь к жизни мне очень нравились. Ее увлеченность любимым делом, и как горели ее глаза, когда она рассказывала о фотографиях и своей учебе, напоминали меня самого и мое отношение к музыке.

До закрытия магазина оставалось десять минут, и я судорожно пытался выбрать из кучи всякого нужного и ненужного добра что-нибудь впечатляющее, особенное, что можно было бы подарить этой особенной девушке. Мне хотелось, чтобы у нее что-то было в память об этом времени, даже если однажды всё завершится, и мы снова станем друг другу никем.

От этой мысли больно сжалось сердце, и я поспешил оправдать себя тем, что Энн стала хорошим другом, и я не хочу ее терять.

Эта подвеска сама попала мне в руки — маленький ключик с блестящими камешками — не драгоценными, просто красиво сияющими. Безделушка, конечно, но если я поведу Энн в лицензированный ювелирный магазин, она заподозрит неладное и воспротивится, я уверен.

— Ух ты, — произнесла она, касаясь ключика кончиками пальцев и глядя с таким восторгом, словно это был самый редкий в мире алмаз.

Ее реакция превзошла все мои ожидания.

— Нравится? Я подарю его тебе.

— Ты что, не надо, — тут же пошла она на попятную.

Пришлось включить свое красноречие.

— Ты ведь хотела что-то, что будет тебя вдохновлять. Так вот, когда тебе будет казаться, что выхода нет, знай, что у тебя есть ключ, который способен открыть любую дверь. Считай, что это подарок на Рождество. И компенсация за все доставленные неудобства.

— О чем это ты?

Действительно, о чем это я? Удивительная девушка, правда.

Я повернулся и поспешил к кассе, чтобы спрятать свою улыбку. Делать людей счастливыми — мое скрытое предназначение. Но вот то, что это может приносить такое колоссальное счастье и мне самому — поистине чудо!

Расплатившись, я вновь взглянул на топтавшуюся в нерешительности рядом со мной Энн:

— На счастье!

Она улыбнулась так искренне, что я сам не смог сдержать улыбку. Сейчас она совсем не была похожа на ту высокомерную стервочку, которая ожидала в аэропорту и делала вид, что ей все обязаны.

Мы вышли из магазинчика, и я не поверил своим глазам. Даже замер от удивления.

С неба хлопьями сыпал снег! Настоящий и такой превосходно-сказочный, словно их диснеевского мультфильма.

Я не помню, когда в последний раз в Лондоне был снег в Рождество или в его канун.

Вечер был невероятным. Всё так совпало: погода, компания и душевное состояние. Я просто не мог не поделиться эмоциями.

— Спасибо за эту прогулку и за наш эксперимент. Я давно не ощущал себя настолько живым и обычным — в хорошем смысле этого слова.

— Обращайся, — засмеялась она, тряхнув волосами и поднимая голову к небу. Снежинки мягко ложились на ее распущенные волосы и почти сразу же таяли. — Ты домой сейчас?

— Нет. Заеду в студию, хочу порепетировать еще немного.

И даже прежде, чем я успел пожелать это, в глазах Энн появились мольба и восторг, и она попросила:

— А можно с тобой?

В студии мы оказались минут через сорок. Коридоры были тихими и пустыми. Только из-за некоторых дверей доносились звуки — там днем и ночью обитали такие же творчески сумасшедшие как и мы.

Я зажег свет, сбросил пальто и шапку, взъерошил волосы.

— Сыграй, — потребовала Энн, вольготно устраиваясь на диванчике с ногами и не сводя с меня глаз. — Что-нибудь из новенького. Чего никто еще не слышал.