Каникулы в Лондоне — 2. Рассвет утраченной мечты

Единственным моим желанием сейчас было обнять ее, прижать к себе и сказать, что всё это — ерунда, и мы с этим справимся. Но я не знал, как она отнесется к этому.

И, может быть, нас уже снимают, потому что журналисты всегда пасутся в аэропорту, поджидая артистов, которым, как ни крути, эту зону не миновать. Осторожность была при мне.

— Энн, пожалуйста, давай поговорим.

Я всё еще держу ее за плечи и смотрю в глаза, словно пытаясь внушить свои мысли без слов. Но она отводит глаза, а когда на секунду всё же встречается со мной взглядом — готова вот-вот расплакаться снова. Я не верю, что человек, который сознательно принял такое решение: порвать со всем и уехать — может так реагировать.

— Энн, не твори глупостей.

— А что меня ждет, Ларри? Ожидать тебя в Лондоне и наслаждаться твоей интересной жизнью через экран? Ловить полные ненависти взгляды девчонок и бояться выйти из дома? Делить тебя со всем миром и радоваться пяти минутам общения в день по телефону? — взрывается она, но голос ее звучит не громко, а укоряюще. Как будто нам уже пришлось через это пройти.

Но кто знает, что она чувствовала, когда я был в туре? О чем думала?

Мама говорила, что уезжать всегда легче, чем оставаться. И я не знаю, вправе ли удерживать ее, если не смогу изменить свою жизнь.

А я не смогу.

Хотя в здании аэропорта довольно шумно, я слышу эту звенящую тишину между нами. И в эту тишину врывается голос, который вновь напоминает Энн о посадке на рейс.

Так не должно быть! Не должно быть!

Я непроизвольно сжимаю руки на ее плечах, боясь сделать ей больно, но в то же время боясь отпустить.

Не могу поверить, что Энн может вот так запросто взять и исчезнуть из моей жизни.

Но она может.

— Мне пора, — произносит она тихо, но я слышу.

— Подожди хоть секунду…

Смотрю просительно ей в глаза и чувствую себя тряпкой. Но что можно сделать? Она всё решила. Решила без моего участия.

Она ясно дает мне понять, что я не нужен. Так о чем речь?

Как иначе можно объяснить ее поступок?

Только полные боли и сожаления глаза не дают мне поверить в это окончательно. Где здесь несостыковка?

Она отказывает мне даже в этой малости — отрицательно качает головой и делает шаг назад.

Я невольно ее выпускаю. Как держать человека, который не хочет этого? Который в тебе не нуждается?

И всё-таки вопреки своим мыслям, я всё ещё руководствуясь чувствами и твержу:

— Я не пущу тебя, слышишь?

В отличие от меня, Энн без труда находит слова, которыми ей легко удается ранить меня еще глубже.

— Зачем тебе это, Ларри? Очередная блажь? Ты можешь легко найти девушку, которую не придется упрашивать дважды. Твой язык будет для нее родным, и у нее не будет столько проблем. Она будет понимать тебя и, главное, понравится твоим родителям и менеджеру. Всё в порядке, я справлюсь. И ты справишься тоже. Так что не надо меня жалеть.

Я никогда не был в такой ситуации. Не знаю, как нужно себя вести. И у меня есть только одно решение — искренность.

— Я не жалею тебя. Я люблю.

Но и это не помогает.

Ей это просто не нужно.

— Уходи, Ларри, — вот ответ на признание. Она даже не хочет смотреть мне в глаза. — Уходи, — повторяет она.

Я уже знаю, что иного финала не будет. Мне не переубедить ее.

И я сдаюсь.

Но не могу не уколоть напоследок.

— Я уйду. Только ответь мне на один вопрос: если ты так уверена в правильности своего решения, то почему плачешь?

Она не ответила. Еще бы! Схватила свой чемодан на колесиках, в другую руку тоже взяла сумку, которая стояла до этого между нами, и, не произнося больше ни слова, уверенно зашагала к выходу.

Я не могу передать свои чувства.

Я начал ей доверять. Я испытывал чувства, которые по-настоящему открылись мне только теперь. Но всё это лишнее. Всё это глупости, если можно вот так в одну секунду неясно почему взять и сказать: «Прощай». Без объяснения причин, без уведомления о своих намерениях. Просто кинуть. Развернуться спиной и дать понять, что я ничего в ее жизни не значу. Что наши прогулки, поездки, разговоры — всё было лишь частью работы.

Пол с ней расплатился, и Энн решила уехать. Всё логично. Я здесь не вписываюсь.

— Ларри!

Мне хочется, чтобы это был ее голос. Но она уходит. И голос с другой стороны.

— Ларри, пожалуйста, дай мне автограф! Я так люблю тебя!

Лучше бы меня любила она…

Всё ещё смотрю ей вслед, борясь со своими чувствами.

Хочется что-то разбить, ударить во что-нибудь кулаком, но я не имею права вести себя так на публике.

Я перевожу рассеянный взгляд на девочку рядом со мной. Она гораздо ниже Энн.

Блин, при чем здесь это?!

Улыбаюсь из последних сил.

— Что? — переспрашиваю рассеянно, всё ещё не в силах переключиться.

— Автограф, — улыбается она, протягивая блокнот. — И сфотографироваться можно?

Пока я даю автограф одной, их становится больше — десять или пятнадцать.

Минут через пять я прерываю нашу несанкционированную автограф-сессию и заявляю, что опаздываю в студию.

Они вереницей провожают меня до машины, и я поспешно выруливаю с парковки, стараясь никого не задеть.

Больше всего мне хочется побыть сейчас одному. И я еду в студию, надеясь, что у Пола нашлись дела поважнее.